Граф Лазарев. Том III
Шрифт:
В порядке очереди сейчас ставить должен был Шереметьев, но вместо этого он жестом пропустил Волконского вперед, а сам наклонился ко мне и тихо спросил:
— Вы знаете чего-то об этом коне, чего не знаю я? Почему вы так уверены.
— Честно говоря, я не уверен, — признался я. — Но один мой знакомый очень настоятельно рекомендовал мне поставить именно на него. Разумеется, вашему мнению я доверяю больше, вы в скачках эксперт, но у меня такое ощущение, что он действительно о чем-то осведомлен.
Дмитрий нахмурился. Моим лошадиным познаниям
— Я вас поддержу, поставлю тоже на вороного, — наконец, решился княжич. — В конце концов, я пришел сюда развлекаться, а что может быть веселее, чем посмотреть на все эти вытянувшиеся физиономии, если он все-таки выиграет? Тысяча рублей на Уголька. — Шереметьев подошел к освободившемуся окну.
Надеюсь, Дмитрий не стребует с меня эту тысячу в случае проигрыша. Хотя тогда я и без него буду вынужден выплатить Волконскому целых десять. Вот дернул меня черт ввязаться в эту авантюру.
Я мысленно позвал Каладрия, но вредный голубь не откликнулся. Причем я чувствовал: намеренно, демон прекрасно меня слышит. Ну и получит же он у меня в случае неудачи.
Мы с Дмитрием уже собрались подняться наверх, но тут в комнату зашел новый посетитель. Все головы тут же повернулись к дверям. Разумеется, в самом факте пришествия посетителя не было ничего необычного, если бы не одно «но»: он был дамой.
Молодая женщина в длинном черном платье и шляпке с вуалью чинно проследовала к окошечку кассы. Присутствие женщин на скачках никто не запрещал, но появлялись они там, тем не менее, редко. Достаточно сказать, что сегодня я видел в ложах лишь несколько представительниц прекрасного пола. И уж тем более редко они приходили одни, без сопровождения мужчин. Интересно, муж у нее есть?
— Кто это? — шепотом спросил я у Дмитрия, взглядом указывая на незнакомку.
— Вдовствующая графиня Наталья Березова. Большая любительница ипподрома. И, безусловно, его украшение. Очень умная женщина, мы с ней часто обсуждаем лошадей, — тихо ответил Дмитрий.
Что-то в тоне Шереметьева подсказало мне, что графиня нравится ему отнюдь не только благодаря общим увлечениям. Березова посмотрела на нас и скромно улыбнулась из-под вуали. Судя по цветущей молодости, вдовствующая графиня начала вдовствовать непозволительно рано.
— А почему она здесь одна?
— А с кем ей быть? Мужа у графини, как вы понимаете, нет, отца, увы, тоже.
Я украдкой рассматривал Березову. Блестящие темные локоны, убранные в аккуратную прическу, стройная фигура, подчеркнутая корсетом, милый вздернутый носик и огромные голубые глаза. Неудивительно, что Шереметьев говорит о ней с такой интонацией. Я невольно прикинул, не может ли мой гарем немного потесниться. Нет, конечно, третья жена мне сейчас ни к чему, но так, чисто теоретически… Женщина весьма и весьма красива. Да и папаши у нее нет, что резко увеличивает ее привлекательность в моих глазах. Интересно, а мать есть? С такой страшной вещью, как теща, я в семейной жизни пока еще не сталкивался, мне с лихвой хватало одного Турчанинова.
Дмитрия явно одолевали те же мысли. Ну, может быть, за исключением пункта про тещу, он был еще слишком молод и неженат, чтобы думать о таких вещах. Он дождался, пока Березова сделает ставку, подошел к молодой вроде и учтиво ее поприветствовал.
— Ах, Дмитрий. — Женщина улыбнулась. Улыбка очень ей шла. — Как я рада вас видеть.
— Как и я, — ответил Шереметьев и поцеловал ей руку. — Кто-нибудь сегодня уже удостоен чести наблюдать скачки в вашей компании? Если нет, могу предложить свою ложу.
— С удовольствием. — Женщина смущенно опустила глаза. — Для меня это честь.
— Тогда идемте. — Шереметьев протянул графине руку. — И познакомьтесь с графом Лазаревым, моим новым другом и большим любителем лошадей.
Я улыбнулся графине и тоже приложился губами к ее руке. Про друга, пожалуй, сильно сказано, а про любителя лошадей уж тем более. Хотя для людей вроде Дмитрия друзьями быстро становятся все соратники по развлечениям, собутыльники и просто случайные встречные, особенно, если княжич в хорошем настроении. Правда, забывает он об этих новых друзьях так же быстро, дня примерно через два.
— Дмитрий сказал, сударыня, вы завсегдатай ипподрома, — обратился я к графине. — Необычное увлечение для прекрасной дамы.
— Я с детства любила лошадей, — призналась Березова. — Мои родители разводили арабских скакунов, я часто бегала в конюшни, когда была маленькой. Муж, увы, не одобрял моего увлечения. Но теперь его не стало…
Графиня печально вздохнула. Я понял, что дальнейшие расспросы будут неуместны.
— Смотрите, лошади выходят на дорожки. — Шереметьев решил сменить тему. — А ваш Уголек, граф, выглядит весьма ничего. Стоит спокойно, не нервничает.
Я, великий знаток лошадей, поискал взглядом своего фаворита. Так, ну, во-первых, он должен быть черным, а во-вторых, кажется, выступает под номером «три». Справившись с этой сложной задачей, я оглядел холеного черного как ночь скакуна, на котором сидел худощавый жокей. Ну что, конь как конь, вполне тянет на победителя заезда. Хотя в моем понимании любой конь на него тянет, если у него есть четыре ноги, хвост и грива. Интересно, что такого рассмотрел в нем Каладрий?
— Вулкан и Призрак какие-то нервные, вы не находите? — заметила графиня.
— Вы правы. — Шереметьев даже приложил к глазам бинокль. — Странно, обычно они себя так не ведут.
Я поискал глазами фаворитов — белоснежного Призрака и гнедого Вулкана. Действительно, кони недовольно всхрапывали и переминались с ноги на ногу, словно были чем-то встревожены.
— Боюсь, для нас это плохой знак. Вы ведь тоже поставили на Вулкана? — обратилась графиня к Дмитрию.
— Я собирался, но граф Лазарев убедил меня выбрать Уголька. И, похоже, я должен быть ему благодарен.