Граф Наумов
Шрифт:
– Пожалуй гуси это перебор, - решил для себя Андрей.
– Уж слишком много ассоциаций возникает с простым деревенским подростком от сохи. Разве что в резюме, устраиваясь на работу графом в Имперскую канцелярию, в ответ на вопрос о правительственных наградах всегда на Маршака смогу сослаться:
– А были, дедушка, у вас
Медали с орденами?
– Нет, я гусей в то время пас
В деревне под Ромнами.
Пусть будут коровы.
Перед глазами тут же встала идиллическая картинка, когда благородные животные медленно щиплют травку, в то время как сам Андрей сидя на пригорке усваивает магическую мудрость.
В принципе, реальность, как это не странно, не слишком-то и разошлась
Опять же рабочая неделя составляла всего-то четыре дня. После чего на дежурство заступала другая пастушья бригада.
– А классики марксизма утверждали, что без революции и поддержки рабочего класса трудовое селянство не сможет отстоять свои права, - развеселился Андрей, узнав что рабочая неделя у пастухов короче, чем в самых развитых капиталистических странах его родного мира.
– Интересно, тут революция была или нет?
К сожалению в дневнике Белова ни о чем подобном не упоминалось, хотя Андрей и узнал из него несколько занятных исторических фактов. В том числе тот, что нынешняя правящая династия ведет свой род не от Романовых, а от Годуновых. А расспрашивать Лохматого, изображая при этом из себя немого идиота Андрей не рискнул.
Правда сам рабочий день длился часов двенадцать - с шести утра и почти до вечера, когда следовало вернуть скот хозяйкам на вечернюю дойку.
Как-то незаметно для самого себя Андрей втянулся в в эту сельскую жизнь. Ранний подъем в пять утра. И хотя в свое время он зарекся просыпаться раньше нежели солнце начнет «...красить нежным светом», поскольку считал подобное надругательством над своей интеллигентной, тонко ранимой, аристократической натурой. И немудрено. Будучи классической совой Андрей даже в бытность свою пенсионером раньше двух ночи спать не ложился. Здесь же подъем до восхода солнца стал для него в охотку. Возможно сказались особенности нового тела. Завтрак, заблаговременно приготовленный Любавой. Прогулка просыпающимся селом. А потом целый день посвященный увлекательному занятию — разгадке очередных магических ребусов из тетрадки Белова. С перерывом на обед, представляющий из себя тормозок прихваченный из дома, да временами бездумное рассматривание облаков, медленно проплывающих над головой в бездонном небе, лежа на пахучей колкой траве.
Однажды вечером, перегоняя стадо по селу, Андрей поймал себя на мысли, что много-много лет тому назад, еще в той прошлой жизни, пацаном в гостях у тетки Матрены, в хуторе Красный Кут на Дону, он вот так же однажды брел по улице вслед за коровами. И тут же задался вопросом - как бы сложилась его вторая жизнь ежели бы после
– Пожалуй спасти этот мир от экологической катастрофы мне не суждено, в силу отсутствия тут этой самой экологии как класса. И президентом не стану. Вряд ли действующий Император согласится с изменением существующей системы власти. Остается разве что на Марс слетать. Но как-то лениво. А с идиотизмом сельской жизни следует завязывать. Иначе привыкну, стану почетным пастухом и так и не смогу для себя решить: «А нафига все это?». Так что надо прекращать дурью маяться и ускоренными темпами готовиться к походу в Зенон за обретением силы. Всего-ничего до Пресветлого Никонора осталось.
На самом деле ерничанье и раздражительность Андрея имели одну, но вполне объективную причину. Дело в том, что изучив дневник Андрея Белова от корки до корки и заучив на память все эти многочисленные магические схемы, да так что мог в уме визуализовать любую из них с точностью до мельчайших деталей, посвятив многие часы медитативным техникам и проведя в трансе можно сказать «лучшие годы своей жизни», освоив распальцовку для усиления кастов на уровне пианиста виртуоза, он ни на сантиметр не продвинулся в деле практического освоения магии.
Усилия запредельные, а на выходе полный пшик. О чем говорить, ежели парень, будучи внезапно разбуженным, мог бы сходу ответить на вопрос: в каком наряде пришла на лекцию по Прикладной Алхимии Эллионора Измайлова - подробное описание платья и сопутствующих элементов в виде туфелек и шляпки находится на на странице пятьдесят седьмой, или каким взглядом она же одарила Белова на странице девяносто четвертой, после того как были озвучены фамилии студентов, получивших приглашение на обучение в Поднебесную. Вот только все эти знания при всем старании Андрея оставались не более чем теоретическим изысками.
Особенно обидным выглядел тот факт, что по утверждению Белова способностью к магии были наделены практически все жители Империи. Исключения встречались столь же часто, как и двухголовые младенцы. Эта фраза из дневника отчего-то необычайно бесила Андрея. Однажды, после очередной неудачи в деле практического освоения магии, он обнаружил, что чисто на автомате, глядя в зеркало, пытался рассмотреть у себя вторую голову.
Поймав себя за этим занятием, парень тут же согласился с другим утверждением, вычитанным в дневнике. О том что не стоит увлекаться техникой медитации «Проникновение в суть». Во всяком случае до того, как собственный магический источник не закончит свою пятую трансформацию.
Этот инцидент натолкнул Андрея на мысль, что дневник Белова вовсе даже не выжимки из лекций, читаемых первокурсникам в Академии Магии, перемежающихся описанием любовных томлений и переживаниями. Это нечто гораздо большее. Ну не должны были преподаватели, находясь в здравом рассудке, знакомить первокурсников с потенциально опасными и ненужными на их уровне развития техниками. А пятой трансформацией источника, если верить тому же дневнику, могли похвастаться разве что магистры, но никак не студенты Академии. Которые по окончанию учебного заведения в самом лучшем случае успевали совершить третью трансформацию. И то такое возможно лишь при условии, что студент гений и не ограничен в доступе к безумно дорогим алхимическим препаратам. Большинство же выпускников проходили через вторую трансформацию, а некоторые даже этот рубеж перевалить не успевали.