Граф Орлов и мелкий фюрер
Шрифт:
Вдруг мысль Александра зацепилась за главное слово вечера. Ребёнок. Аня же сама как-то говорила, что её достоинство - и огромный недостаток - способность и даже потребность быстро переключаться. Если за окном тучи, рисуй солнышко, если хочется истерить, юмори по-чёрному. Клин клином. Стоит попробовать?
Думая о ножницах и клиньях, Александр встал вместе с Аней и повёл её к разложенному дивану, всё так же прижимая к себе. Девушка безропотно шла, куда ведут, не поднимая взгляда, но вцепившись в руки Александра, как в последнюю надежду на спасение мира. Она находилась в каком-то шоковом ступоре. Александр уложил её на диван, укрыл одеялом, в ванной
– Теперь ты, как честная девушка, должна ко мне переехать.
Аня чуть повернула голову, и мужчина счёл это успехом. Кажется, взрослый ребёнок переключился.
– Думай, - Александр быстро прижался губами к виднеющейся из-под одеяла шее, и почти мгновенно отключился.
========== 17. Утро начинается или искренностью на искренность. ==========
Александр проснулся от будильника на телефоне и тут же дёрнулся его выключить. Рядом, закинув на мужчину правую руку и уткнувшись носом ему в плечо, трогательно сопела Аня. Девушка всегда спала очень чутко, и громкий писк естественно потревожил её сон. Она и ночью пару раз просыпалась, когда неожиданный сосед по спальному месту ворочался. Памятуя о событиях вчерашнего вечера, Аня совершенно не представляла, как теперь вести себя с Сашей. Было стыдно и неловко. А ещё он голый, кажется! Торс, так точно. Ане немедленно захотелось посмотреть, но открывать глаза было всё ещё стыдно. В конце концов, Саша же не знает, об особенностях её сна… может, её утром из пушки не разбудишь.
Александр минуты две разглядывал Аню. Её волосы разметались по подушке, ресницы оставили полукружия теней на коже, губы влажно блестели. Девушка вздохнула и повернулась на другой бок, плотнее укутываясь в одеяло. Александр улыбнулся непонятно чему, отвёл с её лица тёмную прядку и пошёл в душ. Аня открыла глаза. В универ она конечно не пойдёт, но Саше-то в обитель знаний обязательно нужно. Как он пойдёт голодный? Вчера ещё, кажется, машинка стиральная шумела… значит, нужно достать гладильную доску, и включить утюг. А ещё закапать нос…
Александр пробыл в душе не больше десяти минут, но за это время в квартире изменилось многое. Постель была застелена, и Ани в ней не было. Перед шкафом с зеркальными дверцами стояла гладильная доска. На кухне возмущался чайник. Мужчина хотел сразу направиться к источнику звуков, но вспомнил, что даже Адам и Ева листочками прикрывались, а он и полотенце в ванной оставил по привычке. Умная машинка штаны и трусы постирала и даже подсушила. Но вещи всё равно были мокрые, достать их ночью никто не озаботился. Александр сушил их утюгом ещё минут десять. Аня эти десять минут помешивала чаёк и нервно думала: сходить за Сашей или нет. И если сходить, то что сказать? К счастью, он появился самостоятельно до того, как девушка съела свои ногти.
Мужчина предстал перед ней уже в своих тёмных брюках и рубашке, правда, незастёгнутой. Было очень необычно видеть его таким: взъерошенным, босым, небритым. Домашним. Да, он наверняка выглядит так же дома по воскресеньям.
– Привет, - Александр подошёл к Ане и
– Привет, - Аня улыбнулась краешком губ, осмысливая происходящее.
Всё идёт спокойно. Всё хорошо. Саша не считает её сумасшедшей, а она сама не испытывает негативных чувств к Саше. Прекрасно! Наверное… Правда, смущение никуда не делось, и при воспоминании о том, что случилось вот на этом стуле, щёки алели, как маков цвет.
– Будешь картошку? – девушка потупилась и сцепила руки перед собой, словно пытаясь стать меньше.
– Буду, - кивнул Александр, чувствуя, как на лице снова появляется улыбка. Он не спешил садиться и, как оказалось, не зря.
Анин папа всегда говорил: «Сосредоточься на том, что ты делаешь. Остального мира для тебя сейчас нет». Аня, к сожалению, так сосредотачиваться не умела, а потому уронила вилку, накладывая картошку, почти разбила тарелку и стеклянный круг в микровлновке, почти обняла горячий чайник… Александр успел обнять девушку раньше.
– Анечка, прости меня, - заговорил он, крепко прижимая к себе растерянную девушку, - видит Бог, я не хотел и не планировал того, что случилось. Но это уже случилось, и мы ничего не сможем изменить. Я и не хочу. Ты замечательная, ты такая солнечная девочка… И я тысячу раз виноват, если вчера напугал тебя. Я очень жалею, - его рука опустилась с талии на живот, а затем мягко очертила бедро, и Анино тело отозвалось внутренней дрожью, - что не подарил тебе такое же удовольствие, что ты мне. Но я надеюсь, - рука вернулась обратно на талию, - что смогу это сделать, когда ты мне позволишь.
Александру тяжело давались слова, он не привык высказывать самое сокровенное кому бы то ни было… но разве с Аней возможно иначе? Когда каждый день получаешь метр пятьдесят девять искренности в чистом виде, догадываешься, что в ответ от тебя надеются получить то же самое.
Аня растроганно стёрла слезинку с уголка глаза и положила свои руки на руки Александра, обнимавшие её.
– Саш, дай тарелку достану, - тихонько попросила она, потёршись головой о плечо мужчины.
Александр отпустил девушку и выпрямился, но сделать хоть шаг назад было выше его сил. Он посторонился, пропуская Аню с тарелкой к столу и сел, отодвинув для неё стул и дождавшись, когда она присядет.
Мужчина взял предложенную вилку и начал без особого аппетита поглощать предложенную картошку с кусочком курицы. Он потерянно жевал, а Аня наблюдала за этим блестящими каре-зелёными глазами и крепко сжимала ладошками кружку с чаем, чтобы не подойти, не обнять, не полезть целоваться… во-первых, потому что Саша кушает, а во-вторых, потому что всё ещё неловко после вчерашнего. Воспоминания прочно обосновались в Аниной голове смущая и искушая.
– Ты чай пей, он с женьшенем. Бодрит не хуже кофе, - опомнилась девушка, заметив, что Александр уже дохрустывает последним огурчиком с тарелки. Мужчина мельком глянул на Аню, но кружку взял.
Потом хозяюшка собрала посуду в раковину, нашла новую зубную щётку для гостя, а ещё бритвенный станок, который от папы остался. Всё-таки, если препод приходит небритым в первый раз за всё время преподавания, это уже отличный повод отвлечься от лекций.
И уже в дверях, когда Аня провожала Александра, она кашлянула, смущённо потупилась и окликнула понурого Графа:
– Саш… - Александр обернулся и, как всегда, в непонятных ситуациях, аристократично заломил бровь.
– Я люблю тебя.