Граф Орлов, техасский рейнджер

Костюченко Евгений Николаевич ""

Однако все получилось так, как и рассчитал капитан. Когда он подъехал к угловой башне и встал на седло, чтобы дотянуться до окна с решеткой, восемь патронов уже лежали в песке на другой стороне крепости, и длинные шнуры уже горели, подводя шипящее белое пламя все ближе к запалам.

— Ау, ротмистр! — негромко проговорил он, прижимая лицо к решетке.

В черноте камеры показалось светлое пятно. Бурко, в распахнутой белой сорочке, подошел ближе.

— Черт возьми, граф! Какими судьбами? Как вы меня нашли?

—

Это было нетрудно. Здесь только ваше окно забрано решеткой.

— Я не о том!

— Не время для разговоров. Соблаговолите отойти в угол и прикрыться тюфяком.

— Что вы задумали?

— Сейчас увидите.

На другом краю крепости грохнул первый взрыв, за ним второй.

Орлов отъехал от стены. Лошадь дернулась, когда вздрогнула земля под ногами, резко ударил по ушам взрыв, засвистели разлетающиеся осколки камня. Из дымящегося пролома выскочил Бурко и кубарем скатился по песку. Орлов свистнул ему, и через мгновение ротмистр уже взлетел в седло запасной лошади.

Они помчались по пересохшему руслу, но через несколько минут Орлов свернул в сторону и остановился, спрыгнув на песок.

— Вы что? — Бурко привстал в стременах и вытянул шею, оглядываясь. — Такой переполох подняли! Не понимаю, почему так тихо… Да за нами сейчас такая толпа несется, а вы время теряете!

— Помогите лучше, — ответил капитан, выдирая из песка пучки травы.

— Что-что? — Ротмистр обеими руками яростно потер уши. — Черт побери, да я же ничего не слышу!

Орлов быстро скрутил снопик из вырванной травы, а потом надел его на копыто своей аппалузы и обвязал, чтобы не свалился.

— Понятно… — протянул Бурко и слез со своей гнедой.

Пучками травы они обвязали копыта лошадей, после чего медленным шагом направились в сторону от русла. Орлов несколько раз оглянулся, пока не убедился, что на потрескавшейся глине не видно следов, и только после этого его аппалуза перешла на рысь.

Со стороны крепости доносились выстрелы: часовые стреляли в темноту, проявляя запоздалую бдительность.

5

Ротмистр Бурко прибыл в Америку вовсе не для того, чтобы оказаться в тюрьме. Но и покидать камеру столь экстравагантным способом он не собирался. Однако что случилось, то случилось, и теперь его положение из сложного превратилось в отчаянное. Бурко был готов застрелиться. А его непрошеный освободитель беспечно посапывал, раскинувшись под кустом.

Бурко встал и огляделся. Ему очень хотелось вскочить в седло и унестись отсюда, подальше от ненавистных крепостных стен. Но куда бы он ни посмотрел, его окружали зеленые столбы с полосами колючек и парой отростков каждый, а между ними теснились кактусы помельче, ветвистые и такие безобидно пушистые с виду. Они были похожи на связку колбасок, если только можно представить себе колбаску, усеянную колючками.

«Как же мы сюда попали?» — изумленно оглядывался Бурко. «И как

будем выбираться?» Если бы он мог найти ответы на эти вопросы, то не задержался бы здесь ни на секунду. Однако, судя по всему, теперь его судьба всецело в руках непрошеного спасителя.

Заметив, что капитан перестал посапывать, он сказал:

— Знаете, граф, как вас называют в Генштабе? «Башибузук [1] ».

Орлов, лежавший на одеяле в тени куста, приподнялся на локте.

— Неужели меня там еще кто-то помнит?

1

Башибузуки — турецкая нерегулярная конница. Известна своей отчаянной дерзостью и полным отсутствием дисциплины.

— Представьте себе. И теперь мне понятно, что это прозвище связано отнюдь не только с вашим участием в турецкой кампании, но и, так сказать, с некоторыми чертами натуры. К чему было устраивать диверсию? Теперь, если нас схватят, нам уже никто не в силах будет помочь.

— Как бы вы действовали на моем месте?

— Сообщил бы в консульство. А дальше уже не наша забота. Господа дипломаты примут соответствующие решения. И я не сомневаюсь, что спустя какое-то время все бы устроилось наилучшим образом.

— Спустя какое-то время? Да, возможно. Будьте покойны, в консульстве уже все известно. Посмотрим, какие решения будут приняты, посмотрим… — Орлов снова лег, закрыл лицо шляпой и спросил: — А могу я поинтересоваться, у вас была кличка? Можете ее назвать?

Бурко в задумчивости поскреб подбородок:

— Черт возьми, я уже жалею, что затеял этот разговор. Соврать не могу, а если скажу правду…. Ну, что ж. В кадетском корпусе меня дразнили «Тихоней». Можете сколько угодно иронизировать по этому поводу.

— Боже упаси! — ухмыльнулся Орлов.

— Но скажите, мистер Башибузук, что нас ждет теперь? Будем с боями прорываться к морю? А там захватим парусник и отправимся черезокеан? И по дороге будем грабить встреченные суда, чтобы пополнить запасы воды и провианта?

— Вы забыли о женщинах, — сказал Орлов. — Пираты очень высоко ценили женщин. Их мы будем отнимать вместе с провиантом. Ротмистр, дайте поспать. Да и вам не мешает выспаться. Нам еще всю ночь придется тащиться до железной дороги.

Бурко опустился на капитанское пончо под соседним кустом и лег на бок. Лежать на горячем песке было неприятно, и он сел.

— И что там, на железной дороге? — спросил он.

— Там ходят поезда. И некоторые из них добираются до Нового Орлеана. При благоприятном стечении обстоятельств примерно через три-четыре дня вы сможете отобедать в нашей военно-морской миссии. Если б вы знали, ротмистр, каких омаров вам будут подавать!

— В миссии? А почему не в консульстве?