Граф Орлов, техасский рейнджер
Шрифт:
Капитан Орлов зевнул.
— К морякам можно пробраться скрытно — у них сад за особняком. Консульство же — на городской улице. Полагаю, что вы, путешествуя инкогнито, предпочтете не привлекать внимания.
— Отрадно слышать, что вы не всегда так безрассудны, — сухо заметил ротмистр.
— Это я-то безрассуден? Безрассудно драться с полисменами, — равнодушно пробубнил Орлов из-под шляпы. — А повредить стенку в старой крепости, которую все равно скоро снесут — это не безрассудство, а мелкая порча федерального имущества. Даже если б меня взяли на месте преступления, все кончилось бы штрафом. А вам за сломанную руку блюстителя порядка пришлось бы года три
— Я не ломал ему руку, — сказал Бурко обиженно. — Он сам ее повредил, когда выпал из окна. И должен заметить, все остальные не получили никаких увечий.
— Сколько же их было? — полюбопытствовал Орлов.
— Сначала двое. Когда я выбежал во двор, там ждали еще четверо. И еще один подкараулил меня возле лошади. — Бурко потер шею, которая сразу заныла от неприятного воспоминания. — Как я понимаю, это он приложил мне прикладом по затылку.
— Завидую, — сказал Орлов. — Вы увезете массу впечатлений. А моя жизнь — такая рутина!
— Ваша ирония вполне оправданна, но примите в расчет, что я оказался там не из праздного любопытства. Мне надо было лично оценить размеры ущерба, вы же понимаете… — Бурко на миг замялся, но решил, что с капитаном можно говорить вполне откровенно. — Я полагал нежелательным, чтобы местные власти обнаружили в особняке барона некоторые документы.
— Какие документы после пожара?
— Пожар никогда не уничтожает всё вчистую. Он, как правило, щадит наиболее любопытные бумаги. На этом основано немало раскрытых дел. Кроме того, я обязан был принять меры касательно сейфа. Я опасался, что следователи его вскроют, а потом всё спишут на грабителей. И позаботился, чтобы этого не случилось. Бил по личинке замка, пока не сработали стопоры. Теперь сейф можно открыть только в той мастерской, где его изготовили. То есть в Риге. — Ротмистр не удержался от довольной улыбки, но тут же согнал ее. — Барон Лансдорф потому и остановил свой выбор на этой модели, что она запирается намертво при малейшей попытке взлома. Эти сейфы были заказаны бароном лет десять назад, их изготовление было оплачено из казны, а за казенный счет мастера работали на совесть.
— Сейфы? Сколько же их у него было? — удивился Орлов. — Я видел только один.
— Второй стоит в банке. В том банке, с которым Семен Карлович вел свои дела. Так вот, эта конструкция в те годы была вершиной технической мысли. Стоило пару раз ударить по дверце или просто опрокинуть этот стальной ящик, как сработали внутренние запоры. Они раздвигаются во все стороны, после чего сейф можно было только разрезать на особом станке. Его сталь не поддается ни огню, ни взрывной силе. А чтобы высверлить хотя бы заклепку, понадобится не одно алмазное сверло.
Сами понимаете, я старался не шуметь, но звуки ударов меня выдали. Появились полисмены из оцепления, набросились. Объясниться я бы не сумел, они были явно не склонны к диалогу. К тому же, как вы совершенно верно изволили заметить, я путешествую инкогнито. Вот и пришлось прорываться.
— Вы успели осмотреть дом изнутри? — спросил Орлов. — Какое у вас сложилось впечатление? Я понимаю, что огонь всё уничтожил, и все же…
— Огонь, повторяю, уничтожил не всё. Выгорели помещения наверху, а кабинет, гостиная — они практически не тронуты пламенем. Поджигатели или очень спешили, или неопытны. Подпалив крышу, они ретировались, думая, что пламя распространится вниз само собой. Так что кабинет выглядел, конечно, ужасно, но даже там мебель уцелела. Только обуглилась. Все ящики из стола были выломаны, и я не думаю, что это сделали полицейские. Повсюду валялись обгоревшие клочки бумаг — счета, накладные и тому подобное. Похоже, грабители искали деньги, но не преуспели в этом.
— Деньги? А не бумаги?
— Возможно, что и бумаги тоже. Бумаги, бумаги… — повторил задумчиво Бурко. — Это предположение весьма и весьма тревожно, граф. Скажу по секрету, барон делал крупные инвестиции в железные дороги Эль Пасо. Через подставных лиц, разумеется. Такие операции не одобряются правительством, так что теперь вы понимаете…
— Да все я понимаю, — Орлов снова зевнул. — Поспите, Сергей Андреевич, право слово, ночью нам будет не до сна.
Бурко снова лег, поражаясь хладнокровию капитана. Несомненно, весь гарнизон крепости поднят на ноги и сейчас занимается прочесыванием местности в поисках следов. Стоит кому-нибудь даже случайно углубиться в заросли кактусов, как беглецы будут обнаружены. И что тогда? Даже подумать страшно. Ну, а если удастся досидеть тут до ночи, как они выберутся на дорогу? Чистейшее безумие — в темноте искать проход в сплошной стене острейших игл!
Однако на деле всё оказалось до обидного просто. Они снялись со стоянки на закате. Пятнистая лошадка капитана уверенно шагала впереди, петляя в зеленом лабиринте. Бурко на своей гнедой послушно плелся сзади. На голенищах его сапог осталось несколько царапин от кактусов — вот и всё. Когда стемнело, они уже двигались по твердой дороге, иногда сворачивая на песок, чтобы остановиться и прислушаться.
К рассвету на посеревшем небе стала различима линия телеграфных столбов. Немного проехав вдоль рельсов, Орлов остановился. Где-то поблизости, на другой стороне насыпи, слышался шум просыпающегося стада.
— Подождем здесь, — сказал капитан. — До станции рукой подать, но нам туда нельзя. Пока нельзя.
Утро они встретили, спрятавшись среди куч золы под насыпью. Скоро подошел поезд. Бурко встрепенулся, но Орлов удержал его:
— Это порожний товарняк, пришел за скотом.
— Я не столь привередлив, — проворчал ротмистр. — Могу обойтись и без первого класса.
— Он пойдет на запад, а нам надо на юг. Потерпите уж. Я наведаюсь в город, куплю билеты, и поедем, как приличные люди. Кроме того, вам необходим новый костюм, да и едой придется запастись, чтобы не выходить на остановках к буфету.
Над железнодорожной станцией поднялось облако, сотканное из пыли, мычания, свиста и криков погонщиков. Стадо пятнистых черно-белых бычков застоялось в ожидании погрузки. Ковбои по одному выводили их на дощатый помост и подталкивали к открытому проему вагона, откуда уже слышались удивленные стоны парнокопытных пассажиров.
— Городок маленький, — говорил капитан, отряхнув и надев черный плащ, — все друг друга знают. И каждая новая физиономия вызывает у населения приступ любопытства. Мое появление там свяжут с поездом. Поезд прибыл с запада. Если нарвусь на полицию, скажу, что еду из Аризоны.
— Почему бы в таком случае и мне не отправиться с вами? — спросил Бурко.
— А с лошадьми кто останется? Да и нечего вам лишний раз показываться на людях.
Орлов ушел, и Бурко остался в одиночестве. Укрывшись пончо, он сидел на куче золы, глядел на сверкающую нитку рельсов, уходящую к мареву на горизонте, и думал о том, как его встретят в Петербурге. Ничего хорошего эта встреча не сулила. Первая же командировка за океан окажется последней. Дальнейшую службу он будет проходить где-нибудь в Тобольске или на берегах Амура. Если, конечно, его оставят в строю. А могут и не оставить. Такие провалы не прощают…