Граф Суворов. Том 11
Шрифт:
Крохотный штурмовой ботик, под прикрытием нескольких катеров-перехватчиков, спустился к лесному массиву. Двигатели подняли снежное облако, скрыв от нас происходящее. Я даже успел подумать о том, что надо бы отозвать ребят и послать разведчиков ниже и выше по течению реки, когда Таран вышел на связь.
— Здесь город, ваше высочество. — довольно отозвался он. — Только под снегом.
— Это как вообще? — удивленно спросил я, посмотрев на Строгонова.
— Ну, может, замело? — так же ошарашенно ответил он, пожав плечами.
Через минуту снежное облако снесло ветром в сторону, и мы увидели обнаженные
— И где прикажете садится? — поинтересовался я, глядя на ровную белую поверхность вдоль берега реки. — Идём на сверх низкой высоте. Самый малый вперед.
Черепаха, накрывавшая собой несколько кварталов частной застройки, при снижении подняла целую снежную бурю, избавляя городишко от не в меру обильных сугробов. Мы старались держаться так, чтобы людей если и задело, то не сильно. Но этих воздушных потоков вполне хватило, и вскоре из-под сугробов появилось небольшое взлетное поле местного воздушного порта.
Нет, конечно, по меркам городка с населением под десять тысяч человек оно было вполне приличным, да только наш флот туда никак не помещался, ведь почти всё пространство занял один авианосец. Остальным пришлось либо садится нам в трюм, на взлетные палубы, либо уходить на второй круг, выискивая место для безопасной посадки.
— Порт и правительственное здание местного баронства занято. — отрапортовал Таран, стоя рядом с очень удивленным, но старающимся держать себя в руках мужчиной, лет сорока пяти. Деловой костюм, далеко не первой свежести и давно вышедший из моды, мужчина носил словно мундир. И хотя в нем чувствовалась некоторая военная выправка, остались годы физической активности и подготовки далеко позади.
— Разрешите представить — барон Вилюйский, Иван Яковлевич Губарев. — сказал Таран, — А это, его императорское высочество, Александр Борисович, собственной персоны.
— Ваше высочество. — едва заметно удивившись поклонился барон. — Для меня честь приветствовать вас в моем городе. Если бы мне хоть кто-то сказал заранее, мы бы подготовили торжественную встречу. А так, я видел, что прибыл кто-то из высоких гостей, но и подумать не мог…
— Довольно, барон. — остановил я словоохотливого господина. — Я рад что вы рады меня видеть. И, надеюсь, жители города окажутся так же гостеприимны. Матросы давно не отдыхали в нормальных условиях.
— У нас небольшой город. — нахмурившись проговорил Иван Яковлевич. — И брать у нас нечего.
— А мы и не собираемся ничего с вас брать. Считайте, что мои люди приехали к вам в гости. Не с пустыми руками. А всё что от вас требуется — обеспечить им радушную встречу. — улыбнувшись ответил я. — И конечно, безопасное пребывание во время нашего визита. Не слишком долгого, надеюсь.
— Прошу прощения, ваше высочества, конечно же вы правы. — быстро ответил барон. — Мы сделаем все возможное, чтобы ваше пребывание в нашем городе было комфортным. Даю вам слово.
Не то чтобы я его слову не верил, но учитывая размеры Вилюйска и мой гарнизон, ни о каком сопротивлении даже речи быть не могло. На каждого половозрелого жителя города приходился один моряк, а на немногочисленных одаренных — по пять наших бойцов, даже если не считать высшее командование.
Хотя, городок и в самом деле оказался гостеприимным,
— Можете рассказать, что у вас происходит. — спросил я, когда мы разместились в довольно уютном кабинете градоначальника. Не знаю уж, по какой моде, но на полу у него был застелен толстый персидский ковер, а на стенах висели сабли и старинные мушкеты. Кажется, барон не на шутку увлекался стариной и периодом Русско-Турецких войн за Черное море.
— У нас? — усмехнулся Иван Яковлевич. — Ровным счетом ничего. Снег, тоска…
— Не могу не заметить, что вы увлекаетесь историей. — улыбнувшись кивнул я на развешенное оружие. — А мне интересны новые места, думаю короткого рассказа даже Вилюйск заслуживает более чем. Скажем, последние лет сто.
— Хмм… ну если так посмотреть. — задумавшись проговорил барон. — Никаких тайн я вам не раскрою, просто потому что тайн у этого места нет, а даже если они и есть — то все мелкие, наши. А вот история у города и в самом деле по-своему уникальна, хоть и похожая на такие же истории крепостниц казачьих отрядов того времени.
— Ты и вправду хочешь слушать историю с сотворения мира? — чуть наклонившись ко мне прошептала Мария. — Мы же здесь проездом.
— Городище был впервые поставлен на Вилюйске в начале-середине семнадцатого века, как зимовье. Примерно в то же время, на реке Оленёк было создано другое зимовье. Точных сведений об этом до наших дней не сохранилось, но ходят легенды что это город-побратим, или, вернее сказать, город призрак. — с каждой фразой всё более увлеченно и воодушевлённо рассказывал барон. — Его императорское величество Павел 1 очевидно поняв, что двум городам в одной местности быть не зачем, Оленёк упразднил, и с того времени герб перешел к нашему Вилюйску.
Барон отпил чая, чтобы промочить горло.
— До катастрофы город занимался рыбным и лесным промыслом, разведением северного оленя и мелкой починкой проходящих судов. Перевалочный пункт, борьба со сбежавшими ссыльными, да мало ли какие вызовы появлялись. Поселок потихоньку рос, к началу двадцатого века наконец сменив статус на Город. — бодро вещал барон. — А вот во время катастрофы и сразу после — городу пришлось очень нелегко. Мы ведь — приграничное с зоной поселение.
— Что произошло? — спросила Ангелина с не малым интересом.
— Искаженные. Официальная история гласит что из образовавшейся после катастрофы Тунгусской зоны вывезли всех пострадавших, но это совсем не так. Не было тогда летающих судов, а даже если бы и были… — отмахнулся Иван Яковлевич. — Столько народа разом не вывести. Но они начали выходить сами…
— В начале — те кто был от нас километров за двести-триста, сплавлялись по рекам на плотах, собранных кто во что горазд. Иногда на целых спущенных на воду и сбитых кольями бревнах от домов. Я сумел собрать довольно подробную коллекцию фото того времени. — не без гордости сообщил барон. — Но уже в этих людях чувствовалась… как тогда писали — расстройственная болезнь. Не знали тогда такого понятия как искаженные и диссонанс. Да и симптомы только начинали провялятся.