Графиня де Шарни. Том 2
Шрифт:
Начиная с 16-го человек Дантона, поляк Лазуски, член совета коммуны, начинает, дело.
Он объявляет в совете, что 20 июня оба предместья, Сент-Антуанское и Сен-Марсо, подадут петиции в Собрание и королю по поводу вето, наложенного на декрет о священнослужителях, а также посадят на Террасе фельянов дерево свободы в память о заседании в Зале для игры в мяч и событий 20 июня 1789 года.
Совет отказывается дать разрешение. — Обойдемся без него, — подсказал Дантон на ухо Лазуски.
И тот во весь голос повторяет:
— Обойдемся без него!
Итак, число 20 июня приобретало как видимое значение, так и скрытый смысл.
Первое имело повод: подать петицию королю и посадить дерево свободы.
Второе было понятно лишь посвященным: спасти Францию, Лафайета и фельянов и предупредить неисправимого короля, олицетворявшего собой старый строй, что бывают такие политические бури, когда монарх может сгинуть вместе с троном, короной и семьей подобно королю, которого вместе с людьми и со всем их добром поглощает великий Океан.
Дантон, как мы уже сказали, ожидал Сантера в задней комнатушке. Накануне он просил передать ему через Лежандра, что на следующий день необходимо организовать волнения в Сент-Антуанском предместье.
Утром Бийо появился у пивовара-патриота Сантера и, обменявшись с ним условным знаком, сообщил, что комитет на весь день Прикрепляет его к нему.
Вот каким образом Бийо, казавшийся на первый взгляд адъютантом Сантера, был осведомлен лучше него самого Дантон пришел, чтобы назначить встречу с Сантером на следующую ночь в небольшом домике в Шарантоне, расположенном на правом берегу Марны у самого моста.
Там должны были встретиться все эти загадочные люди, которые вели необычный образ жизни и которые всегда оказываются во главе народных волнений.
Все пришли точно в назначенный час.
Страсти, владевшие ими, были весьма разнообразны. Откуда они брали свое начало? Об этом можно лишь догадываться. Одни из этих людей действовали из любви к свободе; другие, как Бийо, — и таких было много — стремились отомстить за полученные оскорбления; немало было и таких, кого толкали на борьбу ненависть, нищета, дурные наклонности.
На втором этаже находилась запертая комната, куда имели право входить только руководители; они выходили оттуда после того, как получали точные и ясные указания; можно было подумать, что это Дарохранительница, в которой неведомые боги хранят приговоры.
На столе была разложена огромная карта Парижа. Дантон указывал на ней истоки, притоки, реки и места слияний этих ручейков, речек и больших людских рек, которые на следующий день должны были затопить Париж.
Площадь Бастилии была указана как место сбора, куда сходится восставшие из Сент-Аитуанского предместья. Арсенального квартала, предместья Сен-Марсо; целью всех их был Тюильрийский дворец.
Бульвар был широкой и проторенной дорогой, по которой надлежало катить ревущим волнам этого бурного потока.
Для каждого из участников встречи было предусмотрено свое место; они поклялись занять их в назначенное время и разошлись.
Общим паролем было: «Покончить с дворцом!»
Каким образом они собирались с ним покончить?
Это представлялось весьма смутно.
Весь день 19-го скопления народа наблюдались на, площади Бастилии, в окрестностях Арсенала и в Сент-Антуанском предместье.
Вдруг в одной из групп появилась отважная и устрашающая амазонка, одетая в красное, вооруженная заткнутыми за пояс пистолетами и с саблей на боку, той самой, которой суждено было нанести Сюло восемнадцать ран и поразить его в самое сердце.
Это была Теруань де Мерикур, красавица из Льежа.
Мы уже видели ее на Версальской дороге 5 октября. Что произошло с ней после?
Льеж восстал: Теруань пожелала прийти на помощь отечеству; в дороге она была задержана шпионами Леопольда, после чего ее полтора года продержали в австрийской тюрьме.
Сбежала ли она? Выпустили ли ее? Подпилила ли она прутья решетки? Соблазнила ли своего тюремщика? Все это так же таинственно, как начало ее жизни, и столь же ужасно, как ее конец.
Как бы то ни было, она возвращается на сцену! Вот она перед нами! Из богатой куртизанки она превратилась в уличную проститутку; знать платила ей золотом, которым она впоследствии заплатит за кинжалы с насечкой, за инкрустированные пистолеты; ими она и поразит своих врагов.
Народ узнает ее и встречает громкими криками.
Как вовремя появляется она, эта прекрасная Теруань, в своем алом одеянии перед кровавым праздником завтрашнего дня!
Вечером того же дня королева видит, как она скачет верхом на коне вдоль Террасы фельянов, устремляясь с площади Бастилии на Елисейские поля, с народного сборища на патриотический банкет.
С мансард Тюильрийского дворца, куда, заслышав крики, поднялась королева, она видит накрытые, столы; вино течет рекой, звучат патриотические, песни, и, поднимая тосты за Собрание, за Жиронду, за свободу, сотрапезники грозят Тюильрийскому дворцу кулаками.
Актер Дюгазон распевает куплеты, высмеивающие короля и королеву, и те, сидя во дворце, могут слышать, как каждый припев сопровождается дружными аплодисментами.
Кто же эти сотрапезники?
Депутаты из Марселя, которых привел Барбару: они прибыли накануне, 18 июня.
10 августа они ворвались в Париж!
Глава 15. 20 ИЮНЯ
В июне солнце встает рано.
В пять часов утра уже были подняты батальоны.
На сей раз восстание было хорошо подготовлено; оно принимало вид иноземного вторжения.