Грань судьбы
Шрифт:
Джек потянулся и похлопал ее по руке.
— Да, вы правы. Это не место для детей. Это не детская драка. Мы сегодня еле выжили.
— Вам тоже не обязательно быть здесь, — мягко сказал Джордж.
— Я обязана. Я помогла устроить этот бардак. Я должна все исправить.
— И мы тоже, — сказал Джек. — Мы поможем.
— Они дрались как взрослые, — сказал Кальдар. — Я обращаюсь с ними как со взрослыми. Взрослые понимают цену и сами принимают решения.
Одри закрыла глаза.
— Вы все сошли с ума.
— Так и есть, —
— Ты держишь на коленях отрубленную голову!
— Что ты собираешься с ней делать? — спросил Кальдар.
Гастон пожал плечами и поморщился, потирая плечо.
— Я решил ее законсервировать и взять с собой.
— Зачем? — спросила Одри. Господи Иисусе, зачем ему понадобилась голова?
— Я собираюсь отправить ее родителям в подарок. Это не заставит маму снова отрастить ногу, но, возможно, заставит их чувствовать себя лучше. — Гастон погладил Кармаша по волосам. — Он не Паук, но был его ручной собачкой.
Кальдар поднял руку, и Гастон дал ему пять.
— Спасибо за вспышку, Джордж, — сказал Кальдар. — Это был чертовски хороший щит.
Джордж улыбнулся сквозь грязь на лице.
— Совершенно верно, — сказал Гастон. — Эта вспышка была убийственной. И Джек, ты просто надрал мне задницу. Спас всех нас, наверное.
Джек выпрямился.
— Да. Жаль, что тебе пришлось пройти через это, но время было как нельзя лучше, — сказал Кальдар. — Вы, ребята, прикончили двоих оперативников «Руки» и помогли убить еще двоих, включая ветерана — младшего офицера. Есть агенты «Зеркала», обученные бойцы, которые отдали бы свои правые руки, чтобы быть вами прямо сейчас. Гастон, я думаю, что за эту голову назначена определенная цена.
— Это хорошо, но думаю, что папа и мама предпочли бы иметь эту голову.
Одри закрыла лицо руками. Теперь они только усугубляли ситуацию. Сегодня она видела больше насилия, чем когда-либо в своей жизни. Потом в ноздри ей ударил запах ржавчины, и она поняла, что руки у нее в крови, и она только что размазала кровь по всему лицу. Она должна чувствовать что-то большее. Ее должно тошнить и рвать прямо на обочине. Или она должна была впасть в шок и превратиться в овощ. Вместо этого она ничего не чувствовала. Только тупость и страх. Она была так напугана. Все было кончено, а она все еще боялась.
— Скоро тебе станет лучше, любимая, — сказал Кальдар, словно прочитав ее мысли. — Мне очень жаль. И я хотел сказать тебе: это выстрел был один на миллион.
Она подняла руку.
— Не надо.
— Это было потрясающе, — подтвердил Джордж.
— Так оно и было, — сказал Джек. — Его голова взорвалась.
Что-то внутри нее сломалось. Слезы навернулись ей на глаза и упали на окровавленную, изодранную юбку. Она вздохнула немного легче, будто какое-то внутреннее давление просочилось из ее души сквозь слезы.
— Шоколад помогает, — сказал Джек. — Мы должны купить шоколад для Одри. И для меня.
— Мы
— Дядя, каков твой счет, семь мужчин? — спросил Гастон.
— Шесть. Последней была женщина.
— Как тебе это удалось? — спросил Джордж. — Мечи не разрубают людей пополам.
— Я растягиваю свою вспышку по клинку, — сказал Кальдар. — Делая лезвие магически острым. Ты никогда не видел, как это делает Сериза?
— Нет.
— Попроси ее как-нибудь показать тебе. Она вспыхивает белым. Она может разрезать двухдюймовую сталь одним ударом.
— Нам надо где-нибудь умыться, — сказал Гастон. — Если нас остановят, будет трудно объяснить наш вид.
— Сначала мы должны навестить Магдалину, — сказал Кальдар. — Она втянула нас в эту историю.
Да, Магдалина. Чертова змея. Если бы не она, они бы вышли из церкви, и ничего из этого ужаса не случилось бы.
— Да, — выдавила Одри сквозь зубы. — Давайте навестим Магдалину.
— Мы могли бы сначала почиститься, — пробормотал Джордж.
— О нет. Нет, мы поедем именно так, — сказала Одри. Тупость внутри нее распалась и растаяла в гневе. — Я хочу, чтобы она увидела, как на самом деле выглядит двойной крест.
КАЛЬДАР обнаружил, что когда Одри злилась, двери не просто открывались, они распахивались, и иногда, когда ярость была достаточно сильной, они слетали с петель. Грохот тяжелой двери, грохнувшейся на мраморную плитку, поразил бы любого.
Магдалина дернулась. Она не съежилась, а просто ринулась к ним, как встревоженная кобра, с распахнутым капюшоном.
Гастон швырнул в нее Адама. Они нашли его спрятавшимся в одной из боковых комнат под столом. Секретарь пролетел несколько футов, скользнул по мрамору, ударился о диван и замер, притворившись, что потерял сознание.
Воздух в комнате внезапно стал тяжелым. Лицо Магдалины, казалось, светилось, словно мерцающие ленты света скользили под ее кожей.
— Ты не хочешь этого делать, — сказала она тихо, но каким-то образом глубоко проникнув в его сознание. Ее глаза, светящиеся кристальным аквамарином, пристально смотрели на него. — Давайте все успокоимся.
Очаровательные глаза, решил Кальдар. Она играла с его разумом. Он действительно должен убить ее.
Где-то далеко Одри произнесла:
— Гастон, дай мне пистолет Адама.
Выстрелы прозвучали в унисон, один за другим, мрамор разлетелся вдребезги, и внезапно комната пришла в норму, а Магдалина схватилась за ногу. Ее рука покраснела.
— Следующая пуля угодит тебе в живот, — сказала Одри.
— Ах, ты тупая сучка, — выплюнула Магдалина.
Одри подняла пистолет.
— Еще одно слово, и я выстрелю в тебя еще раз, а потом буду бить тебя по лицу, пока оно не станет похоже на гамбургер.
— Давай! Пристрели меня, сука. — Магдалина упала в ближайшее кресло. — Стреляй в меня!