Гранатовый сок
Шрифт:
От долгой утомительной езды – шутка ли, целых четыреста километров – меня немного подташнивало, и я решил перед сном прогуляться в лесу, чтобы отдышаться. Гулять мне, как и всем диабетикам, полезно. Особенно с моими непобедимыми десятью, а то и пятнадцатью, лишними килограммами. Особенно – вместо ужина.
Смотря мне вслед, соседский пёс сначала протяжно выл, а потом, упустив меня из виду, снова принялся заливисто лаять.
– Уфф… – выдохнул я вслух, когда его вой, наконец, стих. – Слава богу, выходные.
Да уж, неделька выдалась что надо. Полгода назад я уволился из одной довольно крупной компании и стал фрилансером. Теперь зарабатываю на хлеб удалённо из дома, как многие мои коллеги-программисты. Всё бы хорошо, но в этот раз из-за срочного проекта мне пришлось почти безвылазно сидеть всю неделю в маленьком душном офисе заказчиков. Уже само по себе это меня напрягло, во-первых, из-за небывалой, практически летней жары, а во-вторых, из-за необходимости подстраивать свой привычный распорядок дня под график руководства. Я ведь самая что ни на есть «сова» – работаю, как правило, поздним вечером и ночью, а утром и днём отсыпаюсь, выключив телефоны.
Правда, необходимостью вставать в семь утра (а иной раз и вовсе не ложиться) на этой неделе не обошлось. Откуда ни возьмись, как чёрт из табакерки, вылезла моя бывшая и принялась со всех фронтов атаковать меня воспоминаниями о том, как нам было хорошо вместе, и отчаянными просьбами вернуться. Внешне я реагировал на эти нападения вполне спокойно, но внутри меня разворачивалась настоящая катастрофа.
События последних месяцев наших отношений всплывали в памяти как айсберги на пути у «Титаника», я натыкался на них, разбивался на куски и шёл ко дну, потопленный в океане невысказанных эмоций. Мне казалось, что я уже забыл и отпустил эти переживания, но нет, они просто спали где-то в глубинах тёмных вод и ждали своего часа. Теперь же вспомнилось всё. Её постоянные разговоры о том, что я не подхожу, не соответствую, не достоин, да и вообще – неполноценный инвалид, который испортит ей жизнь. Её долгие исчезновения до утра. Мои бессонные ночи. Попытки всё спасти, наладить, исправить, вылезти из кожи вон, только бы не быть окончательно отвергнутым. И, как апогей – её измена с моим непосредственным начальником – руководителем проектов, под чьим шефством я до этого момента добросовестно работал.
С Катей мы познакомились в позапрошлом году, под Рождество. Я впервые приехал волонтёром в подмосковный детский дом, а она – старожил волонтёрской группы – была организатором нашей поездки. Белокурые пряди волос, голубые глаза, свитер со снежинками – словно ангел, как я тогда подумал. Глядя, как непринуждённо она играет с детьми, водит с ними хоровод вокруг ёлки, поёт им песенки, я чувствовал, что земля уходит из под ног.
Долгое время я не решался с ней заговорить. Просто поглядывал украдкой, втайне восхищаясь. Надо ли говорить, что с тех пор я не пропускал ни одной волонтёрской поездки куда-либо?
Когда болеешь неизлечимой болезнью, которая год от года прогрессирует и вот-вот тебя заберёт, начинаешь задумываться о том, что после себя оставишь. Благотворительность кажется выходом из тёмного лабиринта страхов и обречённости. После знакомства с Катей моё несмелое желание оставить напоследок в этом мире хоть что-то хорошее переросло в чувство, что я «дома». Что я обрёл свою миссию.
Едва ли я верил, что у нас с Катей может что-то выйти. Я с самого начала всё понимал, просто так хотелось обманываться. Маленькая, хрупкая, жизнерадостная феечка, королева красоты и душа всей нашей волонтёрской компании, и я – тихий закомплексованный толстячок, вечно растрёпанный, рыжий, весь в дурацких веснушках, да ещё и с тяжёлой формой диабета. Всё, что мне оставалось – быть максимально полезным. Детдомовским деткам, нашим единомышленникам и, конечно, ей…
Однажды Катя пожаловалась мне, что у неё проблемы с деньгами, потому что она потеряла работу и вот уже третий месяц не может никуда устроиться. Не имея в голове корыстной мысли, я подсуетился в отделе кадров нашей крупной компании, и её – по профессии бухгалтершу – устроили к нам. А до первой её зарплаты я ещё и одолжил ей денег, чтобы она могла заплатить за съёмную квартиру.
Хотя я ничего не просил взамен, и не стал бы, но она, очевидно, посчитала себя мне обязанной. В первый её рабочий день она пригласила меня к себе, чтобы «обмыть» успешное трудоустройство. Пить мне было нельзя, но приехать я согласился.
Сидя напротив меня, Ката выпила два бокала вина. И без того весёлая, от спиртного она ещё больше повеселела. Её щёки загорелись, она защебетала о том, какой я хороший, а потом внезапно выключила свет и скинула с себя халатик. Свет фонарей с улицы осветил изгибы её идеальной, будто бы отлитой из воска обнажённой фигуры, и тут уже опьянел я. Дальше между нами творилось что-то фееричное – во всяком случае, так это воспринимал я. Это была сказка, волшебство, сон наяву.
Хотела ли она меня так, как хотел её я, или просто чувствовала необходимость как-то меня отблагодарить и выбрала такой способ? О, этот вопрос я ещё долго буду задавать самому себе, так и не решившись озвучить его вслух…
Волшебство длилось примерно год, до следующего Рождества. Пока внезапно карета не превратилась в тыкву. В роли тыквы выступил на новогоднем корпоративе Валерий Юрьевич – наш проджект-менеджер:
– Гришка, ты даже не представляешь…
В тот вечер Валерий Юрьевич – а среди коллег просто «Валерка» – напился до поросячьего визга и стал во всеуслышание рассказывать мне о том, насколько глубоко и совершенно Катя – моя волшебная, обожаемая Катя! – владеет техниками минета.
– Не надо подробностей, – краснея, перебил его я, едва ко мне вернулась способность говорить. – Я и сам не раз подмечал, как она хороша.
– А она мне… – его язык страшно заплетался. – Она не раз подмечала, как ты плох.
В общем, банальная история. Я начистил ему морду, и теперь у меня в жизни больше нет ни девушки, ни волшебства, ни миссии, ни постоянной работы. Зато с лечащим врачом я с тех пор вижусь в два, а то и в три раза чаще, так что скучать не приходится.
Вся эта ситуация меня конкретно подрасшатала, и даже поначалу довела до больницы – я тогда впервые за всю жизнь напился и, разумеется, схлопотал диабетический криз. Надо ли говорить, что я больше не хотел ничего слышать о ней – ни все те полгода, которые она пропадала неизвестно где, ни сейчас? Слишком высоко я взлетел и слишком больно было упасть…
И вот, стоило мне вспомнить об этой истории, как в кармане снова завибрировал телефон:
«Гришечка, пожалуйста, сладкий, не молчи! Мне так плохо. Роднее тебя у меня никого нет!»
Только подумать: я, оказывается, «сладкий» – и это после пяти инъекций инсулина в день. Какой жестокий и беспощадный троллинг. Разве можно так с инвалидом?..
С раздражением отключив звук, я убрал телефон обратно в карман джинсов. Теперь ничто не будет мешать мне слушать звуки леса. А звуков в чаще нашего дикого ночного леса – множество. Таинственно притягательные и одновременно пугающие шорохи, стрёкот сверчков, уханье совы, шелест листьев в кронах деревьев и щелканье не то ночных птиц, не то веток под мягкими лапами лесных зверей.