Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
Но внезапно символы засияли ярче.
– Раз уж куб высвобожден, то почему бы и не попробовать...
– пробормотал юный реамант, поднимая голову.
В очередной раз он решил сражаться за свою жизнь, выбрав для этого самую нелепую, но невероятно эффективную и важную причину - "просто так, почему бы и нет". Сумасшедший с подобным стимулом способен изменить мир.
Бледная кожа фармагула, который находился буквально в двух шагах от Аменира, приобрела желтоватый оттенок из-за ярко вспыхнувших символов на кубе. В тот же миг тело безвольного создания смял невидимый пресс, с хрустом вывернув плечевой пояс и ноги твари в одну сторону, а остальное тело - в другую. Реамант своевременно сделал шаг в сторону, чтобы его не придавил замысловато изогнутый труп. Второй фармагул уже бросился на Кара с ближайшей
Столь извращенные приемы избавления от противника отняли много сил у Аменира, но в тот момент он не думал, а действовал. Однако фармагулов было так много, что следовало поберечь энергию изменения ткани мироздания. Если уж решил бороться за свою жизнь, хотя бы "просто так", то надо это делать как-то более продуманно и осторожно. Поэтому от очередной марионетки Маноя Сара реамант избавился простым и проверенным способом, так же, как убил Миро По-Кара. Воздух, оставшийся в легких бежавшего на Кара фармагула с тех самых пор, когда он был еще человеком, стал необычайно твердым и острыми шипами попытался вырваться наружу, превратив идеальную машину для убийств в кучу дырявого мяса. Увы, механизм саморегуляции реальности несколько сгладил эффект от повторного искажения, но этого вполне хватило, чтобы разорвать в клочья легкие и сердце фармагула, перемешать ему внутренности и раздробить позвоночник, из-за чего тварь на ходу сложилась пополам.
– В следующий раз может и не сработать, - резонно заметил Аменир, сосредоточенно следя за стремительно приближающимися существами.
Фармагулов было слишком много. Почуяв живого человека, они продолжали стягиваться из отдаленных районов. Жертвы чудовищной формулы выползали из канав, подтягивая переломанные ноги, выходили из-за углов, рефлекторно сжимая шею какого-нибудь трупа, бежали по крышам, падали, ломали себе кости и калечили свои тела обломками черепицы и мебели с баррикад, которые сносили на бегу, уставившись незрячими глазами на одинокого реаманта. Скоро бледная волна захлестнет Аменира и разорвет его на части.
– Человек может сделать все, что способен представить, - пробормотал он, закрывая глаза.
– Возможно, это моя последняя фантазия...
По верхнему кварталу прокатилась волна золотого света, унесшая с собой все тени и отражения, встретившиеся на ее пути. Мощный импульс вытолкнул их на границу огромного круга, в центре которого стоял Аменир, и тогда оптические эффекты слились в единую радужно-теневую субстанцию. Медленно разгоняясь и проламывая стены домов, она начала свое движение по окружности. Очередная золотистая вспышка на мгновение сделала город полупрозрачным вместе с толпой фармагулов, которые замерли на месте, не зная каким инстинктам им следовало повиноваться в столь странной ситуации. Но вскоре силуэты бледнокожих созданий отделились от общей картины, легли на нее новым слоем, став чем-то чуждым для новой действительности, созданной юным реамантом. А затем все резко вернулось в норму. Но ненадолго.
По городу пробежала рябь, размывшая его, словно он был нарисован красками по воде. Раздался треск дерева и скрежет камней, стены домов изгибались, проворачивались на месте и наклонялись к земле, выпуская облака цементной пыли из щелей кладки. Верхний квартал дернулся, дома сползли со своих мест, выворачивая фундамент и пропахивая мостовую. Вокруг Аменира все пришло в движение и пыталось угнаться за субстанцией из теней и отражений, вращающейся с огромной скоростью по границе окружности. Земля бурлила и погребала все под грязными волнами, камни, став удивительно гибкими, скреплялись друг с другом в невообразимые фигуры, но лишь затем, чтобы рухнуть и расплескаться во все стороны, а деревья и кусты начали произрастать изнутри себя, завоевывая текучий город буйной зеленью. В движение пришло не просто пространство и материальные предметы, а сама суть вещей. Целые пучки нитей мироздания сплелись в единый канат, и Аменир уже не мог остановить свой вымысел, обретший реальную форму. Разница между искажением и разрушением неспешно размывалась.
Послышался громкий хлопок, ему вторил оглушительный скрежет, и город в границах круга завертелся с невероятной скоростью, словно все сорвалось с невидимых цепей и отправилось в свободное падение по горизонтали. Особняки, стены, мостовая, земля, деревья и кусты из садов сливались воедино, перемешивались, складывались в невообразимую мозаику. Один дом одновременно втекал внутрь другого, наваливался на него, заползал под него и обвивался вокруг него, в то время как еще одно строение пыталось перемешать его каменную кладку со своей, скрутить деревянные балки в невозможный узел и создать из черепицы двух крыш сплошной океан осколков. Размазанные по камням мостовой стволы деревьев очерчивали границы внутри слепленной неживой природы, выделяя себя из однородной массы, но лишь затем, чтобы вскоре стать с ней одним целым. Скомканный город крутился вслед за тенями и отражениями, а фармагулы оказались внутри этого жуткого месива.
Создания Маноя Сара так и не сошли со своих мест, потеряв всякую возможность ориентироваться в пространстве, так как в формуле фармагика просто не было установок на действия в невероятных условиях. Поэтому пришедший в движение город беспощадно перемалывал бледнокожих марионеток, которые остались вне искажений, вызванных реамантом. Стены домов наваливались на них, дробили им кости и выдавливали внутренности, потоки земли и камней сминали их, перетирали в зеленоватую кашицу, ни на что не похожие остатки верхнего квартала Донкара проходили сквозь тела фармагулов, разрывая их на куски, скручивая и наматывая на городской водоворот. Грохот, треск и скрежет наполнили воздух опустошенной столицы, дошли до самого пика смеси чудовищных звуков, а затем резко стихли. Поток теней и отражений испарился, и тогда кружащийся город начал замедлять свое движение и медленно растекаться внутри круга.
Обессиленный Аменир медленно опустился на небольшой участок мостовой, нетронутый воздействием реамантии. Подняв голову, он увидел вокруг себя идеально гладкую равнину, в которую превратилась большая часть верхнего квартала. Здания за границей опустошенного круга оказались вне искажений, но от центральной улицы остался лишь небольшой отрезок, упиравшийся в площадь у королевского дворца.
– Действительно. Ужасная сила...
– прошептал Аменир, теряя сознание.
Когда он наконец пришел в себя, диск солнца, бледный из-за разлитых по небу туч, уже клонился к закату. Молодой реамант с большим трудом встал на четвереньки, но тут же едва не упал лицом в пыль, захлебываясь истошным кашлем. На серые камни мостовой упало несколько алых капель. "А ведь мастер Этикоэл не притворялся больным в Новом Крустоке, - подумал Кар, сплевывая остатки отхаркнутой крови.
– Это были обычные симптомы перенапряжения, доведенные до границы человеческих возможностей. Учитель тратил слишком много энергии для обеспечения бесперебойной работы механизма в куполе..."
Понадобилось некоторое время, прежде чем Аменир смог встать на ноги. Пошатываясь на ходу, он пошел в строну королевского дворца. Ему следовало бы о многом подумать и определиться со своими дальнейшими действиями... но как-то не хотелось. Даже не просто не хотелось, он, сам того не осознавая, запретил себе это делать.
Шагая по разглаженному полю посреди Донкара, реамант лениво смотрел под ноги, где в сплошном полотне смешанного города изредка попадались растянутые, раздавленные и изломанные останки фармагулов. Тусклый закат окрасил поверхность растекшегося верхнего квартала в розовый цвет, тем самым вернув относительно человеческий оттенок кожи марионеткам Маноя. Из-за проявившегося сходства фармагулов с людьми Амениру стало не по себе. Это он их убил. Убил, чтобы спасти собственную жизнь. Зачем? Так ведь "просто так" же, "почему бы и нет". Если убрать все лишнее, то получится, что он убивал людей без какой-либо причины. Невыносимо...
Остаток пути юный реамант прошел с закрытыми глазами. Споткнуться Кар все равно ни обо что не мог, а смотреть на ужас, сотворенный его руками, не было никакого желания. Разжиженный, залитый в огромную круглую форму город с погребенными в нем существами, которые когда-то были людьми. Складывалось впечатление, что реамантия способна лишь порождать кошмары и уродовать реальность. А ведь Аменир надеялся с ее помощью сделать мир лучше.
– Бред, - печально усмехнулся юноша, ступив на площадь у королевского дворца.