Грани Обсидиана
Шрифт:
— Лисса, я хотела поговорить с тобой о Бэрине.
Я напряглась — она заметила это и слегка улыбнулась:
— Нет-нет, тогда я задала вопрос, и ты ответила на него определенно и отрицательно. Я не собираюсь возвращаться к этой теме вновь. Да и Бэрин вовсе не обделен вниманием девушек…
И еще как не обделен. Вспомнить хотя бы ту, в его постели… но я вовсе не собиралась вспоминать. Не хотела.
— Я хочу поговорить о его здоровье…
Я нахмурилась:
— Что, лихорадка вернулась? Или кашель?
— Нет, не лихорадка.
Я вдруг вспомнила, как Бэрин с недоумением осматривает свою руку и говорит: «Руки соскользнули с льдины… почему?»
— Обрати внимание, как неловко он берет что-то… часто роняет… мне он, конечно, не признается в своей слабости. Я хотела поговорить с мужем, но ты видишь, как он занят…
— Я погляжу.
— И спроси его не как женщина, но как лекарь!
— Как же с ними трудно! — выдохнула я.
Леди неожиданно рассмеялась:
— Кому ты это говоришь!
Сколько можно себя обманывать? Он с горечью рассматривал собственные кисти: запястья явно похудели, кожа на тыльных сторонах ладони казалась истонченной и высохшей, точно у старика. Он вытянул перед собой руки, растопырил пальцы — нет, пока еще не дрожат… и сколько осталось этого «пока»? Так скоро не то что меч — ложку не удержишь.
— Любуешься?
Впервые Лиссе удалось застать его врасплох: в их маленьком состязании «кто бесшумней подкрадется» она одержала первую победу. Да еще тут же цапнула его руку — Бэрин так удивился, что даже не попытался высвободиться. Пальцы ее были хоть и тонкими, но сильными и цепкими. Лисса наклонилась, внимательно рассматривая его руку, взяла вторую, покрутила так и эдак. Он глядел то на ее сосредоточенное лицо, то на собственные руки. Наконец девушка отпустила его и села напротив.
— Давно это началось?
— Давно ты заметила? — Он опускал закатанные рукава.
Лисса смотрела на него прямо.
— Нет. Ты хорошо держишься.
Если считать за «хорошо держаться» то, как ловко он уклоняется от тренировок на мечах и борьбы… И то, что подолгу разрабатывает в своей комнате немеющие кисти.
— Когда это началось? — не отступала она.
— Тебе-то что?
— Я лекарь.
Он фыркнул насмешливо и раздраженно:
— И давно ли?
Девушка поднялась. Тонкое лицо ее было холодным.
— Ну тогда тобой займутся настоящие лекари — леди и лорд.
Он поспешно и примирительно вскинул руки:
— Хорошо, хорошо! Сядь… лекарь. Наверное, началось еще до того, как я вытаскивал этого паршивца, а иначе с чего бы я свалился с льдины? Просто было незаметно — даже мне. Потом… я думал, это из-за болезни — ослабел или что… Пробую в другом облике, — он поднял руку, выпуская когти: те выходили неохотно, лапа тоже расправлялась с трудом. Он услышал резкий вздох Лиссы и мысленно выругал себя. Вернул руку, быстро продолжил: — Тоже не очень, я тогда просто припадаю
Он вопросительно посмотрел на девушку.
— Что еще? Они немеют? Покалывает, как будто ты их отлежал?
Бэрин кивнул и добавил, досадуя, что приходится ей жаловаться:
— Ночью просто выламывает все кости: пальцы, запястья. Как будто я старик…
— Разденься до пояса.
— Сверху или снизу? — с готовностью спросил он и засмеялся от ее свирепого взгляда. Стянул рубаху. Лисса встала за его спиной, пальцы пробежали по шее — он даже поежился, — двинулись по плечам, надавливая то там, то здесь…
— Больно? А так? А вот здесь?
Больно не было. Он и не подозревал, какие сильные и одновременно ласковые у Лиссы руки… Закрыл глаза, наслаждаясь теплыми прикосновениями: лекарский осмотр постепенно превращался для него почти в любовную ласку. Когда ее ладони в задумчивости легли на его плечи, он даже ощутил возбуждение.
— А ведь все нормально, — произнес над его головой голос Лиссы. Бэрин перехватил ее ускользающую руку и быстро поцеловал в ладонь. Девушка дернулась: — Ты что?
— Бэрин, я хотел…
Он оглянулся и мысленно выругался: Гэв! Парень, влетевший в дверь, уставился на открывшуюся его взгляду картину: его, полуголого, руку Лиссы, замершую на его плече, другая рука прижата к его губам… Гэвин покраснел, резко повернулся и вышел.
— Вот ведь!.. — Он чуть было не рванул следом; ладно, пусть парень успокоится, там и поговорим. — Ну и что скажет мой лекарь?
Натягивая рубашку, кинул быстрый взгляд на Лиссу: лишь озабоченность и задумчивость; она не придала никакого значения ни его приставаниям, ни реакции Гэвина.
— Я думала, у тебя какое-нибудь воспаление — перетрудил мышцы или позвонки шеи, — но тут все нормально. Значит, дело исключительно в руках.
Оба вновь взглянули на его руки, смирно лежавшие на коленях.
— Попробуем припарки из травы… ты растираешь их?
Он криво улыбнулся:
— Часами. Но, может, ты, лекарь, сделаешь это лучше? — Да уж, прикосновения у нее поистине волшебные! Правда, оказывают действие совсем не на ту часть тела, которую следует. Ей бы лечить страдающих мужской немощью…
По счастью, не подозревавшая о его мыслях Лисса сосредоточенно перечисляла:
— Итак, припарки, растирание, я посоветуюсь, что укрепляющего можно принять внутрь… На ночь, наверное, руки следует укутывать, раз у тебя суставы ломит…
Он слушал все с большим и большим раздражением, перебил, поднимаясь:
— На ночь я натягиваю твои рукавицы — только в них руки согреваются и боль утихает. Может, займешься вязанием и дальше? У тебя это куда лучше получается!
Он увидел, как дрогнуло и застыло ее лицо, в испуге округлились глаза. Повернулся и ушел. Раз ничего не знает, так пусть не лезет, лекарь-недоучка! Как ему это все поможет? Если непонятна причина — как?!