Грани: Система Иерархии
Шрифт:
Дверь закрылась, внешнее освещение автоматически убавилось, и они оказались ночным небом щедро усыпанном хрустальным бисером звезд, проступающим сквозь огни города.
– Ты что делаешь? Совсем из ума выжил?
– А ты чего сразу ногой, тоже, между прочим, больно.
– Бискви – ледяным голосом промолвил Стас, осматривая парковку – это потом. Машина где?
На привычном месте машины не было.
– 11 -
– Бискви, посмотри, нет ли рядом посторонних глаз.
Кот замолчал и с неожиданной для его обожравшейся комплекции ловкостью шмыгнул в темноту, растворившись под летними звездами. Ильин насторожено осмотрелся вокруг проводниками и развернул вокруг себя пространство оперирования. Светящаяся сфера с переливающимися гармоничными цветовыми всполохами, бегущими узорами и изгибами ткани реальности завораживала, притягивала и умиротворяла одновременно, но сейчас некогда было ими любоваться. Он прочертил траекторию событий, затем выругался, резко схлопнул пространство и со всех ног рванул вглубь парка. За ним следом тигриными прыжками мчался Бисквит.
Альта сидела на покрытой капельками росы капоте, а рядом на траве сидело несколько здоровенных жлобов яркой уголовной наружности, размазывая по красным одутловатым лицам слезы, воя и бормоча вперемешку слова прощения щедро приправленные матерной лексикой.
– Это что еще такое?
– Да ничего, пока ты философствовал с Бисквитом, я пошла к машине, а там уже сидели вот эти убогии, понятно, что решили взять покататься, а потом забыть вернуть.
– Так они же могли тебя…
– Да ничего они уже не могли, потому что у них резко проснулась совесть.
– Как это? – Стас непонимающе уставился на верзил, что сидели на траве, монотонно раскачиваясь и что-то жалобно и невнятно скуля.
– Да вот так. Совесть очень сильное оружие, хотя она несовместима с разрушением. У них вся жизнь пронеслась пред глазами за считанные мгновения и заговорила, казалось навеки уснувшая совесть, что соединяет воедино разум и сердце. И если нет в человеке такого соединения, то разум служит только себе в угоду своим потребностям и желаниям, а сердце говорит лишь иногда, да и то, не все его слышат.
– А зачем было машину то в парк угонять? Мы с котом едва не сошли с ума, думали, что нас уже достали серые.
– Да, нам очень хотелось бы знать – слизывая росу с лапы и косясь огненным взглядом, пыжился Бисквит.
– Когда я открыла дверцу, меня рывком втянули в салон, а потом дали газу, сработал инстинкт всеобщего единства и они оказались включенными в поле моей соборной вести.
– Эй, мужик – присел Стас на корточки рядом с гопником – нехорошо получилось, правда?
– Нехорошо воровать – всхлипывая, пустил слезу детина, смотря доверчивыми детскими глазами – я больше не буду, честное слово не буду.
– Верю, еще утром ни за что не поверил бы, а сейчас верю.
– Спасибо – просиял детина – я не подведу, честное- пречестное.
– Альта, а что это они разговаривают как невменяемые, под гипнозом что ли?
– Да нет, просто впервые проснулась душа, а у них она так и осталась на детском уровне, вот потому говорят так, как того хочет сердце а нет как подсказывает опыт прожитых лет и количество ходок.
– Ну да, детский сад изъясняющийся по фене, что тут непонятного?
– Слушай, интеллигент, а ты не перебивай девушку, красиво говорит, не хорошо перебивать, – отозвался еще один угонщик и после некоторых мучительных раздумий добавил, густо покраснев – а то в ухо дам.
– Не, Колян, не сможешь, - вступил в разговор третий – в ухо то.
– Не смогу – еще гуще покраснев, признался Колян – но кто же вступится за девушку как не я?
– Ну и что нам делать с этим гопническим детсадиком теперь, надолго это их накрыло? – глядя на неловко поднимающуюся братву, вопросительно поднял бровь Стас.
– Это навсегда. У нас совесть намного чувствительнее и острее чем у вас и обратного хода не будет.
– Вона как… - протянул кот, таращась на такую невидаль - так как же они адаптируются теперь к жизни? Их же в ближайшей подворотне теперь пристукнут и всего-то делов.
– Котик, а ты не ругайся – неожиданно почесал кота за ухом один из урок – вот посмотри на меня. Бычье бычьем и нету у меня за душой ничего святого, да и жизнь жил непонятно зачем. Как залью по привычке глаза с вечера, да так что бы ни просыпаться и не думать, потому что страшно котик, вся жизнь у меня как черная дыра, как провал. Пьешь, что бы отогнать мысли, что бы только ни думать о том, что будет завтра. Только нету у меня никакого завтра, потому что и меня собственно тоже нету.
– Да, проблема – массируя лоб, протянул задумчиво Стас – куда же вас теперь пристроить? Вы по жизни хоть что-то умеете?
– Так это, мы за вас, если надо кого хошь теперь в два счета, только скажите.
– Не, Колян – опять обозвался за его спиной извечный фиксатый суфлер – и в морду лица теперь не сможем, рука не поднимется, разве только для защиты.
– Это, не сможем мы теперь начальник - пригорюнились урки.
– Значит так – подвела итог Альта – в понедельник явитесь вот в этот офис, бритые, мытые и одеты по-человечески. До понедельника вы свободны. И еще – не стоит мальчики больше пить, все равно не получится.
– Так мы это сейчас вашу машинку на место вернем, ага? – преданно заглядывая ей в глаза предложил один из урок.
– Конечно – Альта бросила ему ключи, паркуйся только аккуратнее, а то я видела, как ты водишь.
– Не сомневайтесь леди, все сделаю как надо – просиял улыбкой фиксатый и завел машину.
– Альта, а ты уверена? – нерешительно протянул кот проводив взглядом машину.
– На все сто.
Двое оставшихся подельников почтительно пристроились сзади, цепко осматривая малейшее шевеление с видом прилежных телохранителей.