Грани

Я.В.А.

«Как ты мило улыбаешься, Родж»

– Кок знает свое дело. – Эта фраза вывела ее из оцепенения.

В ту же секунду ее осенило, и девушка поразилась этой мысли, от этой догадки ей стало страшно: она была наедине с Черным Роджером и ей нравилась его компания. Он больше не грубил, не делал непристойных намеков. Постепенно Лилит привыкала к нему, его долгий и пристальный взгляд больше не смущал, она сама забыла приличия и с трудом отпускала пронзительно-синие глаза такого понятного и в то же время, такого загадочного человека. Она видела в нем что-то… Впрочем, говоря откровенно, скорее она не видела в нем ничего, а больше представляла. Он же не делал ничего, чтобы помешать ей приукрашивать себя.

«Жаль, что я тебя совсем не знаю…».

«Ты зря здесь» внутри щемила сладкая боль.

Вечер пролетел так быстро, что они и не заметили, как настала ночь. Ром слегка опьянил девушку (или это его голос, запах табака, его глаза вскружили ей голову?), пират тоже выглядел расслабленным.

Не то, чтобы он сгорал от страсти, нет. Он не испытывал и характерного для влюбленности нежного и трепетного волнения. Скорее наоборот, сейчас он был спокоен как никогда. Прежде он был влюблен, и то было страшным и разрушительным чувством, которое давало лишь унижение, за которым следовало лишь разочарование. То, что воцарилось в нем сейчас, не было ни влюбленностью, ни страстью, ни, тем более, любовью. Лилит не пленила его ни красотой, ни умом, хоть и была и красива, и умна для своих лет. С другой стороны, глупо было отрицать, что она была ему глубоко симпатична своей живостью, смелостью, легкостью характера и простым обращением.

Что греха таить, у нее были красивые глаза, волосы, голос, но разве он не видел женщин более красивых и волнующих? Конечно, видел. В Лилит было что-то другое – что-то, что так тянуло его, заставляя проникаться к девушке глубокой симпатией. Возможно, это были те мысли, которые она высказывала. Да, они были слишком дерзкими и не всегда рациональными, но было в них кое-что очень важное – она верила в то, что говорила. Еще Роджеру нравилось то, как она видит мир вокруг себя: она понимала, что он устроен сложно, но объясняла это только тем, что черное и белое так причудливо сплелось, поэтому и совершается столько глупых ошибок, если они, конечно, вообще бывают умными. Ей было интересно увидеть, как и чем живут другие люди, она не была равнодушна к ним, к жизни в целом, она была открыта миру, мечтала наполнить свою жизнь каким-то особым смыслом. Как и он прежде…ПРЕЖДЕ, чем стал, тем, кем стал – это было в ДРУГОЙ жизни.

Они говорили долго и жадно. Говорили обо всем на свете: о книгах, о людях, о короле, истории. Пусть в этом разговоре не было глубоких суждений или беззаботной глупости, зато была непринужденность и живость. Это не было поединком двух умов: они просто делились мнениями друг с другом, соглашаясь или пытаясь освятить вопрос с другой стороны. Теперь за столом сидели не пират и аристократка, а просто люди – люди без всех этих статусов, не обремененные условностями и правилами… Просто моряк и любопытная девчонка, просто два молодых человека. Они были из разных миров, и от этого было только интереснее. Им было легко и весело, уютно. Постепенно их интонации и разговор, вследствие, стал принимать дружеский оборот: они уже без стеснений смеялись и шутили.

– Лилит, прости меня. Я так долго держу тебя здесь. – Опомнился он. – Ты наверно устала, если хочешь отдохнуть, я позову Ли или Стерта. – «Неужели это все?» внутри кольнула то ли обида, то ли… Ей не хотелось, чтобы этот разговор заканчивался.

– Я совсем не устала, Роджер. – Она и правда не выглядела уставшей, скорее наоборот, ее глаза живо блестели, а на щеках играл румянец. – Странно прозвучит при данных обстоятельствах, но я рада, что провела этот вечер с тобой… – Она улыбалась одними глазами, но постепенно на ее лице расцвела улыбка. Роджер не мог ей не ответить. Неожиданно обоим стало неловко. – Спасибо тебе. – В темной и яркой синеве не было больше ни льдинки надменности или цинизма. – Аристократы кичатся своим образованием, манерами, – с презрением начала она, – а большинство из них выглядело бы сейчас болванами: какой-нибудь напыщенный лорд сидел бы с непроницаемым лицом, изучая бокал вина, а великосветская леди, молча, улыбалась, как кукла. Или же они заученно и вычурно повторяли старинные анекдоты, или же обсуждали новости, не понимая толком, о чем, собственно, говорят. – Роджер поразился ее пренебрежительным тоном в отношении того сословия, которому она сама и принадлежала.

– Они слишком ограничены своим статусом. – Миролюбиво отозвался он. Девушка молча пожала плечами. Едва ли она согласится с ним, но и пытаться переубедить не будет.

– Еще раз спасибо за этот вечер. Я была ужасно напугана и зла на тебя… – краска придала ее лицу еще больше очарования. Ему хотелось улыбаться, и он улыбался: широко и искренне.

– Вчера я был с тобой слишком резок, но и ты должна понимать меня. – Недолгая пауза, но долгий зрительный контакт. – Вообще это все очень странно и против всяких правил. – Немного грустно – или ей показалось – произнес он, как заученный текст. – Мне, правда, жаль, что ты здесь. – Взгляд сапфировых глаз стал теплым и доверительным. – Здесь слишком опасно для тебя.

– Все мы в опасности сейчас: открытое море, пиратское судно, нашумевший капитан… – Слегка улыбнулась она. Он ответил такой же едва заметной улыбкой.

– Нет, ты находишься в куда большей опасности, нежели кто-либо другой на этом судне. – Аристократка пожала плечами. – Возможно, мое отношение к тебе и изменилось, но экипаж… хоть мои компаньоны, проверенные люди… Но все мы немного звери, не забывай об этом – Предупредил он. А ей стало так нестерпимо больно, но отчего она не знала… Глаза заслезились, ком встал в горле, чтобы не расплакаться, девушка встала и начала ходить по каюте (благо, она была далеко не такой маленькой, как «гостевая»). – Что с тобой? – Он подошел к ней.

– Мне тоже жаль. – Ее голос слегка дрожал. Девушка надеялась, что хозяин каюты не заметит этого. – Ты сделаешь то, что пообещал? – Она смотрела прямо в пронзительно-синие глаза. Он стоял так близко. – Если за меня не заплатят… – смутившись, добавила рыжеволосая.

– Нет, Лил. – От этого обращения она каждый раз испытывала непередаваемое удовольствие. – Тебе пора. – Напомнил Роджер, снова ставший капитаном.

Когда он вышел, каюта отчего-то ощерилась тенями. Стало пусто и слишком тихо. Лилит искренне жалела, что этот вечер закончился. Или что он начался. «Такого больше не будет» – понимала она.

Оказавшись в «гостевой», девушка еще долго не могла уснуть и молча сидела на полу в темноте. Графиня тихо сопела где-то в темени.

То была странная ночь, подарившая ей по-настоящему яркие впечатления – об этом она думала еще много часов. К рассвету сон все же одержал верх.

Три дня леди навещал лишь Стерт, исправно приносивший еду. Он не отвечал ни на какие расспросы пленниц, точнее, Лилит (графиня по-прежнему держалась холодно и надменно).

– Капитан не отчитывается передо мной. – Ворчал он, не дослушивая ни в один вопрос.

То были три дня тишины и беспросветной скуки. Постепенно впечатления той ночи начали сглаживаться. Надежда снова увидеть Роджера становилась все слабее и слабее. Девушка хандрила в этой беспросветной скуке: леди Гросс не отличалась разговорчивостью, так как потеряла всякий доступ к светским сплетням – единственному для нее источнику тем для бесед.

Наконец, на 6 день плена, графиню вызвал капитан, после чего Лилит ее не видела. Не зная, тревожиться за нее или за себя, и стоит ли вообще беспокоиться, девушка провела в одиночестве еще целый день. Стерт упрямо умалчивал о причинах исчезновения пленницы.