Граница безмолвия
Шрифт:
Однако через час лейтенант услышал только то, что должен был услышать в подобной ситуации:
— «Север-202», слушай приказ штаба: «Действовать, исходя из ситуации».
— И это все?
— Все, Субмарина эта «твоя» все еще у заставы?
— Нет, произвела выстрел, после которого артиллеристы засекли перелет, и ушла.
— Всего один выстрел? Темнишь ты что-то. Отсалютовала, что ли?
— На пристрелку тоже вроде бы не похоже.
— Стоило ли поднимать тревогу?
— Но при этом высадила небольшой десант на остров, — напомнил Ордаш. — Правда, затем сняла его.
— Ясно, что это разведка в глубоком тылу, — сочувственно произнес радист. — Наглеют,
— Я теперь многое понял, — сухо обронил Ордаш. — Кстати, почти над самой заставой, с северо-запада на северо-восток, прошло звено военно-транспортных самолетов, принадлежность которых установить не удалось. Вопрос: каким образом и для чего они появились в этих краях?
— Тебя разве не предупреждали, чьи транспортные самолеты могут появляться над Севморпутем? Соображать надо, «Север-202».
«Это же может быть авиация союзников! — объяснил самому себе Ордаш. — Разве полковник Удальцов не говорил, что раз гитлеровцы воюют и против Англии, и против СССР, значит, американцы, англичане и канадцы превращаются в наших естественных союзников? А кратчайший путь из аэродромов Аляски к аэродромам Мурманска и Архангельска — над твоей головой, лейтенант. И самый безопасный, поскольку германские летчики сюда не залетают. По крайней мере, не должны залетать».
— То-то же, «202-й»! — словно бы вычитал его догадку радист. — Из этого в дальнейшем и исходи.
25
Обещанное время давно прошло, однако Барс-Оркан на базе «Норд-рейх» так и не появился. Когда унтер-офицер Оркан — чин которому был присвоен, исходя из радиограммы штаба Стратегических сил, — спросил о нем, Кротов никаких особых объяснений давать не стал, а прямо заявил, что поручик Орканов оказался слишком стар, чтобы в такое сложное время — «войны и ломки империй» — взять на себя руководство освободительным движением народов Сибири. К тому же он неотвратимо теряет зрение.
0 том, что у Барса-Оркана слабое зрение, бывший ефрейтор знал, а вот в то, что отец настолько постарел, что способен отказываться от пальмы [64] вождя, не верил. Как не верил и в то, что в течение проведенных им в «Норд-рейхе» дней кто-либо из гарнизона базы встречался с Барс-Орканом, хотя и видел, что «Призрак» действительно несколько раз уходил в небо.
Впрочем, штабс-капитан и не стал убеждать его в противоположном. И вообще теперь тон его общения с Орканом стал более жестким. Барон фон Готтенберг лично несколько раз наблюдал за тренировками новоиспеченного унтер-офицера, интересовался мнением о нем у тунгусов, диверсантов-«норвежцев» и германских офицеров, однако в беседу с ним никогда не вступал. Кротов же, наоборот, по вечерам, когда тренировки прекращались, пытался говорить с ним как с будущим белым русским офицером, таким же, каким в свое время был прапорщик Барс-Оркан. Это были своеобразные душеспасительные беседы, во время которых штабс-капитан пытался пробуждать в нем амбиция вождя, предводителя, человека, глубоко презирающего коммунистов, их идеологию и строй.
64
«Пальмой» у эвенков-тунгусов называется особый вид оружия в форме тесака, закрепленного на длинной ручке, который одновременно выполняет функцию ножа, топора и копья. Она же служит своеобразным символом воина-охотника, символом силы и власти.
— Слушай, унтер-офицер Оркан, и никогда не говори, что ты этого не слышал, —
— Так точно.
— Вот это уже по-солдатски.
Какое-то время Кротов уничижительно осматривал коренастую фигуру тунгуса, затем ухмылка его как-то неожиданно подобрела и он по-отцовски посоветовал:
— Ты радуйся жизни, азиат-тунгус. Жизни радуйся, мать твою! Миллионы людей гибнут сейчас на фронтах, а ты все еще жив, мало того, тебе предстоит увидеть Германию, дослужиться до офицера и стать вождем тунгусов. Так какого хрена тебе еще нужно?!
Их разговор, происходивший на борту «Томска», был прерван появлением «норвежца»-вестового. Оберштурмбаннфюрер требовал к себе в штаб их обоих и корабельного механика Гмюнда. «Очевидно, предстоит разведывательный рейд вверх по реке или к острову», — понял штабс-капитан. Барон не зря доставил на базу этого стареющего механика, который вырос в семье моряка, начинал свою службу на флоте юнгой, затем учеником моториста, а после мореходного училища успел побыть и рулевым, и старшим механиком.
Морское дело этот почти пятидесятилетний моряк знал превосходно, поэтому, увидев на базе суденышко, обрадовался ему и начал готовить сугубо русский экипаж — в который, кроме штабс-капитана, вошли Дятлов, Загорнов, Кречетов и Хлобов — с такой тщательностью, словно готовился идти с ним через Атлантику. Еще и ворчал по поводу того, что готовить свою команду ему приходилось в вечерние часы, поскольку все основное время гарнизон базы был занят на строительных работах.
— Вам приходилось бывать на острове Фактория, унтер-офицер? — спросил барон, как только штабс-капитан, Гмюнд и Ор-кан появились в штабной хижине.
— Приходилось, — охотно ответил тунгус. Недавний разговор со штабс-капитаном подействовал на него отрезвляюще. — Несколько раз. Остров находился под защитой нашей заставы.
— Прекрасно. Тогда вам представится возможность побывать там еще раз, теперь уже в роли проводника. Помнится, вы, штабс-капитан, утверждали, что тоже однажды удостоили этот клочок суши своим присутствием.
— Но это было слишком давно. Еще в Гражданскую, — по-русски объяснил Кротов, поскольку с тунгусом барон тоже изъяснялся по-русски.
— Завтра же отправляйтесь за воспоминаниями молодости. Нужно провести разведку острова. Таков приказ штаба Стратегических северных сил. Лейтенант Гмюнд назначается капитаном этого «Титаника», вы — его помощником, а в придачу к сформированному вами экипажу с вами пойдут трое диверсантов-«норвежцев». Пилот «Призрака» с группой подкрепления будет оставаться на связи. На тот случай, если понадобится поддержка с воздуха. Хотя будем надеяться, что она не понадобится.
Барон сидел во главе стола, в самодельном кресле, и, раскуривая гавайскую сигару, очевидно, представлял себе, что действие происходит в его родовом замке, где-нибудь в Нижней Саксонии.