Граница надежд
Шрифт:
Жасмина снова сжала руку Стефки, но отвела взгляд в сторону, и ее голос сразу же утратил присущую ему мягкость.
— Он лжец! — произнесла Жасмина.
— Ты ничего нового мне не сказала, — ответила Стефка.
— Он способен даже убить человека!
— Убивал и будет убивать. Это его профессия. Сейчас, когда остались считанные часы до моего отъезда, ты можешь узнать все. Он приговорен к смертной казни и скрывается от властей. Пришел ко мне, и я его приютила, ведь он — мой бывший жених, покинувший меня много лет назад. А теперь он пришел, и я ему помогла. Сегодня ночью мы уезжаем вместе.
—
— Жизнь — это сделка. Не спрашивай больше ни о чем. У нас к тебе лишь одна просьба...
Кнут со свистом рассек воздух. Раздался голос бая Станьо:
— Давай! Еще немного, еще немного...
— Венцемир в опасности, — продолжала Стефка.
— Знаю.
— Его уволят. Весьма возможно даже, что отдадут под суд.
— Если он виновен, пусть отвечает. Ты знаешь, я политикой не занимаюсь.
— Во имя великого дела он может погибнуть, — повысила голос Стефка. Она забыла, что находится не в своей комнате, а в фаэтоне. — Мы просим тебя вернуться к нему. Спустя годы ты поймешь, что совершила.
— Если нужно вернуть тебе сберегательную книжку, я могу это сделать немедленно! — Жасмина насторожилась и встала, готовая выпрыгнуть из фаэтона.
Стефка с силой удержала ее, и на коже Жасмины остались следы ее пальцев.
— Ты принадлежишь не только себе! — говорила уже тихо, но по-прежнему внушительно Стефка.
— Нет, я принадлежу только себе.
— И нашему роду.
— Лучше умереть, чем...
— Тебя никто не заставляет жить с Венцемиром как с мужем. Но он не должен погибнуть. Он все еще нам нужен. Сейчас ты идешь на свидание с ним. Подари ему надежду, протяни ему руку...
Стефка не согласилась с предложением Бодурова взять Венцемира с собой. Она думала об имении, о том, что станет с ним после ее отъезда.
— Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Но тебе предопределено быть счастливой, — сказала Стефка.
— Сожалею! — Пока тетя подыскивала нужные слова, Жасмина выпрыгнула из фаэтона и побежала прямо через луг.
— Остановись! — крикнула тетка.
Бай Станьо на скаку осадил лошадей, но Стефка вторично не окликнула Жасмину. Она знала, что та не вернется. Каблучки Жасмины проваливались в рыхлую почву, но она не останавливалась. Она убегала, хотя понимала, что вечером вернется в имение. Жасмина извелась, но не находила выхода. С чего же начать, что больше всего мешает ей жить так, как желает ее сердце? Она всегда считала этот мир необъятным, в нем каждый торопится, блуждает, ищет что-то свое, пока не угаснет. А ведь в каждом человеческом сердце было столько огня!
Жасмина едва переводила дух от усталости, но продолжала бежать. У нее было такое чувство, что если она остановится, то все обернется против нее.
Велико яростно настегивал коня.
«Майор Бодуров жив...» — лихорадочно размышлял он. Когда-то он поклялся, что рассчитается с Бодуровым... Велико хотел одного: увидеть, как убийца его отца будет молить о пощаде. Но с фронта пришло известие, что Бодуров погиб как герой.
«Значит, воспользовался мнимой смертью как прикрытием, а теперь пытается обречь на гибель других: меня, Ярослава, Павла, Драгана... Как же ты, Драган, ошибся!.. Хочешь меня арестовать, а таких, как Бодуров, оставляешь
Едва Велико подумал о ней, как сразу теплая волна затопила его сердце. Он попытался представить себе ее лицо, но это ему не удалось. Мысли о Бодурове, о предательстве, о батарее и солдатах оказались сильнее.
Въездные ворота были широко открыты. Шлагбаум, поднятый кверху, словно упирался в небо, напоминая нацеленную в мишень гаубицу. Велико не стал придерживать коня и галопом домчался до штаба. Спрыгнув с коня, он отпустил его: пусть сам добирается до конюшни. Велико любил подвергать испытаниям и людей, и животных.
Он вытер проступивший на висках пот и бегом поднялся по лестнице. Остановился перед кабинетом командира полка, постучал и вошел.
— Господин полковник, разрешите...
— Я как раз послал за вами, — устало поднял голову Велев. — И сегодня утром вас искали из Софии.
— А вы что ответили?
— Сказал, что вы на занятиях вне расположения полка.
— Солгали?
— Истина в данном случае — понятие растяжимое, господин капитан.
— Но во имя истины люди идут на смерть.
— Люди стремятся к истине, добиваются истины, и люди же ее убивают.
Оба замолчали. Велико знал, зачем его искали из Софии...
— У вас есть приказ арестовать меня? — Этот вопрос, заданный им полковнику, для него самого прозвучал неожиданно, и он упрекнул себя за это. Еще вчера он чувствовал себя хозяином в полку, а сегодня...
Полковник Велев тоже испытывал неловкость. Он был убежден, что этот капитан, если захочет, пошлет его ко всем чертям, а вместо этого Велико ведет себя, как нашкодивший ученик. Он отлично понимал, что Велико пришел к нему совсем не за этим, но полковнику было неудобно ни спросить его, ни ответить прямо на заданный ему вопрос.
— Вы еще слишком молоды, чтобы так со мной разговаривать... — Полковник пытался найти наиболее подходящие слова. — Ирония сейчас неуместна. Да, вы сейчас сильнее меня, и знаете это, а ведете себя... простите, ведете себя, как молокосос.
Велико помолчал минуту, снял фуражку, словно она мешала ему думать, и посмотрел Велеву в глаза.
— Господин полковник, я пришел не для того, чтобы спорить с вами. Назрела необходимость решить один вопрос.
— Слушаю вас!
— Готовы ли вы защищать солдатскую честь, до конца бороться за наш полк, за батарею?
Полковник Велев встал. Нервный тик скривил его губы, но он не сделал даже попытки скрыть это. Он ждал чего угодно, но то, что Велико придет к нему искать союзника для спасения батареи, показалось ему невероятным. Он столько времени проработал с этими людьми, но всякий раз они вызывали у него удивление. Его собственный сын, офицер и сын офицера, воспитанный в традициях старой военной школы, ничуть не переживал из-за своей батареи, а Велико думал не только о батарее, но и обо всем полке. От волнения полковник начал задыхаться. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя, сдержать неожиданный порыв благодарности к этому человеку, которого он должен был ненавидеть.