Граница у трапа
Шрифт:
В двадцати четырех милях от Бимбао, порта и столицы Кондорских островов, расположено курортное местечко Линди, известное своим казино и обилием красивых женщин. Жизнь здесь начинается с заходом солнца, днем же улочки безлюдны, и лишь случайно можно видеть в тени автомата «кока-колы» дремлющего бродягу.
Пирс яхт-клуба изломанной линией отсекал у океана небольшую акваторию, в которой
За встречей, укрывшись в ходовой рубке одной из белоснежных покорительниц морей, наблюдал в мощный бинокль лейтенант береговой охраны Хосе Феррачи. Он дорого дал бы, чтобы услышать разговор. Одного Феррачи знал хорошо — Метис был из банды Донована, специализировавшегося по торговле живым товаром. Рыхлотелого, белокожего мужчину в черных очках видел впервые.
...— Организации нужен толчок, чтобы начать в Манти решительные действия, — говорил негромко собеседник Метису. — Левые наглеют все больше. Если их не остановить, они национализируют все и выгонят нас, как сделали это два года назад с вами.
Метис кивнул.
— Сможете организовать доставку крупной партии в Манти?
— Для чего? — позволил себе удивиться Метис.
— Так надо! Его «обнаружат», организуем шум в прессе, вспыхнут беспорядки...
— Х-ха! — осклабился Метис. — Вам забавы, а нам... Вы подумали о грузе? А команда? Что станет с судном? Кто заплатит за все?
— Верное замечание. Мы думали об этом. После переворота, а в успехе мы не сомневаемся, гарантируем, что команду амнистируем. Судно отпустим.
Метис задумался.
— Другого повода нет?
— Этот — наилучший. Он имеет пикантную подоплеку.
— Гарантии?
— Все зависит от количества груза. На какую максимальную сумму можете доставить?
Рыхлотелый мужчина взял из кармана пиджака записную книжку, подал Метису. Тот написал на листке несколько цифр.
— Прибавьте к этому три ноля, — добродушно усмехнулся он.
— Ого! Не много ли?
— Сюда входит страховка и стоимость судна, — ответил Метис. — Кроме того... мне хотелось бы в свободном Манти и в других местах иметь возможность работать без помех и ограничений. Кстати, не согласились бы вы также участвовать в деле?
— Обещаю полную поддержку, — твердо ответил рыхлотелый мужчина. — Как думаете договориться с Донованом?
— Он ничего не будет знать. Иначе придется туго и мне, и вам. На «Сансете» у меня свой человек, который приведет судно в Манти.
— Отлично. Подробности меня мало интересуют, но запомните главное — судно обязательно должно зайти в русский порт перед Манти. Груз должен быть в ящиках без маркировки. Ее мы сами поставим в Манти. Ясно?
— Вполне.
— Еще одно условие...
Внезапно рыхлый мужчина смолк, подошел к краю пирса.
Почти под ними, не замеченный ранее, рыбачил мальчик лет тринадцати.
Рыхлотелый оглянулся, сунул правую руку под мышку.
Лейтенант Феррачи стиснул бинокль так, что, казалось, латунный корпус вогнется под его крепкими пальцами.
Метис тронул рыхлотелого за локоть:
— Оставьте. Это мой мальчик. Глухонемой.
— Какого черта вы его таскаете за собой? — проворчал рыхлотелый, опуская руку. — Лучший глухонемой — мертвец. На карту ставится очень много. И не забудьте — груз должен быть без маркировки!
Метис не спеша шел в направлении Макаронной бухты. Место это было примечательно тем, что в давние времена здесь бросали якоря клиперы, груженные шерстью и зерном. Бухта получила свое название от макаронной фабрики, расположенной в конце Джордж-стрит, неподалеку от моста, рядом с которым находилось здание береговой охраны.
Метис миновал отель «Метрополь», над шестиэтажным зданием которого высились трехметровые буквы рекламы, пересек улицу по диагонали и подошел к угловому дому, где находилась старинная, едва прозябающая гостиница «Первый и последний». Отсюда до причалов было не более ста метров. В этом месте они образовывали прямой угол.
Метис вошел в пыльный холл, миновал стойку администратора, клевавшего носом над потрепанным иллюстрированным журналом, поднялся на третий этаж, открыл дверь ключом и оказался в комнате, окна которой выходили на Макаронную бухту, на приземистые пакгаузы с покатыми крышами. Третьим по счету от угла причальной линии стоял «Сансет».
Метис развалился на застланной кровати со скрипучим матрасом, закурил.
Ждать пришлось недолго.
В дверь постучали.
— Входи, чиф! [1] — крикнул Метис, не поднимаясь.
1
Чиф — прозвище старшего помощника капитана.
Старпом «Сансета» работал на Метиса вот уже второй год. Формально они подчинялись Доновану, но оба методично налаживали контакты с поставщиками, осторожно подыскивали верных людей и были готовы занять вакантное место, если бы вдруг с шефом случилась какая-нибудь неприятная «неожиданность».
Метис и чиф уселись за шаткий стол, закурили, выпили по стаканчику тягучего рома, перебросились словечками о предложении организации.
— Слишком много возни, — недовольно сказал чиф. — Не люблю спешки. Экспромты хороши, когда они тщательно подготовлены.
— Согласен, риск есть, но организация гарантирует сохранность и груза, и судна. В твердой валюте.
— А моя голова? — мрачно спросил чиф. — Может, желаешь избавиться от меня?
Метис перегнулся через стол, успокаивающие похлопал приятеля по плечу:
— Все будет в полном порядке. Они сначала арестуют вас, потом выпустят.
— Когда? Через двадцать лет?
— Через двадцать дней. Организация предоставит нам определенные льготы. По крайней мере, в первое время рынок в Манти будет в наших руках. Нам не понадобится лишний раз нажимать на спусковой крючок.