Граница вечности
Шрифт:
— Военное положение предполагает контроль со стороны федеральных властей, — уточнил Джордж. — Тогда президенту пришлось бы провести частичную десегрегацию.
— Если она будет навязана «Большим мулам» со стороны, они найдут способы, как открутиться от нее. Будет лучше, если они сами примут такое решение.
У Верины тонкое политическое чутье, подумал Джордж. Несомненно, она многому научилась у Кинга. Но он не был уверен, права ли она в этом вопросе.
Он съел бутерброд с ветчиной и снова вышел на улицу. Атмосфера вокруг парка Келли Ингрэм накалилась. В парке были выставлены сотни полицейских. Они помахивали резиновыми дубинками и сдерживали на поводках собак. Пожарные поливали из шлангов каждого, кто направлялся к центру города. И тогда в полицейских полетели камни и бутылки кока-колы. Верина и другие сподвижники Кинга вышли к людям и стали убеждать их воздержаться от силовых действий, но их мало кто слушал. Странного вида белая машина, которую люди называли танком, ездила взад-вперед по 16-й улице, и из нее через громкоговоритель разносился голос Коннора: «Разойдитесь! Освободите улицу!» Как сказали Джорджу, это был не танк, а списанный бронеавтомобиль, который купил Коннор.
Джордж заметил Фреда Шаттлсуорта, одного из лидеров движения за гражданские права, соперничающего с Кингом. В возрасте сорока одного года он был строен, подтянут, модно одет и с ухоженными усами. На него дважды совершались покушения, а его жене нанес ножом смертельный удар куклуксклановец. Но он казался неустрашимым и отказывался покинуть город. «Мне небезопасно бежать отсюда», — любил он повторять. Боец по натуре, он взял на себя роль наставника нескольких юношей. «Не нужно дразнить полицейских, — говорил он. — Никакими действиями не давайте им повода подумать, что вы собираетесь кому-то из них нанести удар». Хороший совет, подумал Джордж.
Дети собрались вокруг Шаттлсуорта, и он повел их, как Дудочник из Гамельна, обратно в свою церковь, размахивая белым платком и тем самым давая понять полиции, что у него мирные намерения.
Это почти сработало.
Шаттлсуорт провел детей мимо пожарных машин к цокольному этажу церкви и сказал им, чтобы они заходили внутрь. Когда он остался один перед входом и собирался последовать за детьми вниз по ступеням, Джордж услышал, как кто-то крикнул:
— Окатим преподобного водичкой!
Шаттлсуорт нахмурился и обернулся. Струя из водомета ударила его в грудь. Он упал навзничь и покатился вниз по лестнице, громко крича.
Кто-то воскликнул:
— Господи! Шаттлсуорта сбили с ног.
Джордж бросился в церковь. Шаттлсуорт лежал внизу лестницы и тяжело дышал.
— Вам помочь? — громко спросил Джордж, но Шаттлсуорт не мог ответить.
— Кто-нибудь, вызовите «Скорую»! — выкрикнул Джордж.
Он удивлялся, насколько бездумно действовали власти. Шаттлсуорт был весьма заметной личностью. Они что — хотят спровоцировать беспорядки?
«Скорую» долго ждать не пришлось. Буквально минуты через две вошли два санитара с носилками и вынесли Шаттлсуорта.
Джордж пошел сопровождать их до машины. Вокруг с грозным видом толпились чернокожие прохожие и белые полицейские. Собрались репортеры, фотографы щелкали камерами, когда носилки погружали в карету «Скорой помощи». Все смотрели, как она отъехала.
В ту же минуту появился Коннор.
— Целую неделю я ждал, когда Шаттлсуорта польют из шланга, — весело сказал он. — Жаль, что я этого не увидел.
Джордж пришел в ярость. Он надеялся, что кто-нибудь из прохожих ударит его по жирной физиономии.
Один из газетчиков заметил:
— Его увезли на «Скорой».
— Жаль, что не на катафалке, — огрызнулся Коннор.
Джорджу пришлось отвернуться, чтобы сдержать свою ярость.
Его спас Деннис Уилсон, появившийся как из-под земли. Он схватил Джорджа за руку и сказал:
— «Большие мулы» прогнулись.
Джордж резко повернулся.
— Что значит прогнулись?
— Они сформировали комитет, который будет вести переговоры с участниками манифестаций.
Это была хорошая новость. Что-то вынудило их измениться: демонстрации ли, телефонный звонок от президента или угроза комендантского часа. Какая ни была бы причина, им не терпелось сесть за стол переговоров с чернокожими и обсудить условия перемирия. Может быть, удастся договориться, прежде чем начнутся серьезные беспорядки.
— Но им нужно найти место для встречи, — добавил Деннис.
— Верина, вероятно, знает. Пойдем к ней.
Прежде чем отойти, Джордж снова взглянул на Коннора и понял, что тот ведет себя несообразно ситуации: мечется по улицам, кричит на борцов за гражданские права, а в торговой палате городские старшины меняют курс — и делают это без консультации с Кошнером. Не наступает ли время, когда белые воротилы больше не будут править на Юге?
А может быть, и нет.
***
О компромиссе объявили на пресс-конференции в пятницу. Фред Шаттлсуорт, присутствовавший на ней со сломанными ребрами от водомета, сообщил: «Бирмингем сегодня достиг соглашения со своей совестью». Потом через некоторое время он потерял сознание и его вынесли из зала. Мартин Лютер Кинг провозгласил победу и улетел домой, в Атланту.
Белая элита Бирмингема наконец согласилась на некоторые меры десегрегации. Верина выражала сожаление, что этого мало, и отчасти она была права: власти пошли на мелкие уступки. Но Джордж считал, что произошел принципиальный сдвиг: белые согласились, что необходим диалог с неграми о сегрегации. Они больше не могли устанавливать свои порядки. Эти переговоры будут продолжены, и они пойдут только в одном направлении.
Будь то маленький шаг вперед или кардинальный поворотный пункт, все цветные в Бирмингеме веселились субботним вечером, и Верина пригласила Джорджа в свой номер.
Вскоре он понял, что она не из тех девушек, которым нравится, чтобы мужчина брал на себя инициативу в постели. Она знала, что хочет, и не стеснялась требовать этого. Джорджа это устраивало.
Его устраивало бы почти все. Он восхищался ее безупречным смуглым телом, ее завораживающими зелеными глазами. Она много говорила, когда они занимались любовью, рассказывая ему, что чувствует, спрашивая его, нравится ли ему это или шокирует.
И разговор еще теснее сближал их. Только теперь он по-настоящему понял, что секс может быть способом узнать характер другого человека, как и его тело.
Под конец ей захотелось сесть на него. Это тоже было в новинку: никто из женщин не делал с ним ничего подобного. Она взобралась на него верхом, и он, взяв ее за бедра, начал двигаться в такт с нею. Она закрыла глаза, а он нет. Джордж зачарованно смотрел на ее лицо, и когда она наконец достигла кульминации, он тоже.
За несколько минут до полуночи он стоял у окна в халате, глядя на уличные огни Пятой авеню, в то время как Верина находилась в ванной. Мысленно он вернулся к соглашению, достигнутому Кингом с белыми Бирмингема. Это был триумф для движения за гражданские права, непримиримые сторонники сегрегации никогда не признали бы поражения, думал он. Но что им оставалось делать? Бесспорно, у Коннора имелся план, как саботировать соглашение. Как, вероятно, и у расистского губернатора Джорджа Уоллеса.