Граница вечности
Шрифт:
— Не все в жизни поддается объяснению.
— Это так, но иногда мы просто не знаем этого.
Они пошли в бар гостиницы «Фэрфакс». Он заказал виски, а она — дайкири. Его взгляд остановился на ее серебряном крестике.
— Это просто украшение или что-то еще? — спросил он.
— Что-то еще, — ответила она. — С ним я чувствую себя в безопасности.
— В безопасности… от чего-то конкретно?
— Нет. Он вообще охраняет меня.
— Неужели ты веришь в это? — скептически спросил он.
— Почему бы нет?
— Я не хочу обидеть тебя, если ты искренне веришь, но мне это кажется суеверием.
— Я думала, что ты верующий. Ты ведь ходишь в церковь.
— Я хожу с матерью, потому что это важно для нее и я люблю ее. Чтобы доставить ей радость, я буду петь церковные гимны, слушать молебны и проповеди, хотя все это кажется мне… тарабарщиной.
— Ты не веришь в Бога?
— Я полагаю, что во Вселенной, вероятно, есть некий управляющий разум, некая сущность, устанавливающая законы, такие как энергия равна массе, умноженной на скорость света в квадрате, или число «пи». Но этой сущности безразлично, возносим ли мы ей хвалу или нет. Я сомневаюсь, что на ее решения можно повлиять молитвами статуе Девы Марии, и я не верю, что она устроит для тебя нечто особенное из-за того, что у тебя висит на шее.
— Ой!
Он понял, что шокировал ее, что выдвигал доводы, как на совещании в Белом доме, где обсуждались слишком важные проблемы, чтобы кто-то считался с чувствами других людей.
— Я, наверное, слишком прямолинеен. Ты не обиделась? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Я рада, что ты поделился со мной своими взглядами.
Она допила свой коктейль. Джордж положил на стойку деньги и встал.
— Мне доставило удовольствие поговорить с тобой, — сказал он.
— Хороший фильм, но конец разочаровывает, — проговорила она.
Это подытоживало вечер. Она мила и привлекательна, но он не мог представить себе, что сойдется с женщиной, чьи верования о Вселенной настолько расходятся с его собственными.
Они вышли из отеля и взяли такси.
На обратном пути Джордж понял, что в глубине души он не сожалел о неудачном свидании. Он все еще не забыл Марию. Как долго это может продолжаться? — думал он.
Когда они доехали до дома Синди, она сказала:
— Спасибо за приятный вечер.
Она поцеловала его в щеку и вышла из такси.
На следующий день Бобби отправил Джорджа обратно в Алабаму.
* * *
В пятницу, 3 мая 1963 года, Джордж и Верина пришли в парк Келли Ингрэм, что в центре Бирмингема. На другой стороне улицы находилась знаменитая баптистская церковь, великолепное здание из красного кирпича в византийском стиле, построенное по проекту чернокожего архитектора. В парке собрались многочисленные участники движения за гражданские права и их взволнованные родители, останавливались случайные прохожие.
Они слышали доносившееся из церкви пение: «Никто не заставит меня повернуть назад». Тысяча чернокожих школьников готовилась к демонстрации.
К востоку от парка улицы, ведущие к центру города, были запружены сотнями полицейских. Коннор приказал подогнать школьные автобусы, чтобы увозить участников демонстрации в тюрьму. Для пресечения недовольства наготове держали полицейских собак. Позади стражей порядка стояли пожарные с брандспойтами.
Темнокожих среди полицейских и пожарных не было.
Участники кампании за гражданские права всегда, как полагалось, обращались за разрешением на проведение демонстрации. Каждый раз им отказывали. Если, несмотря на это, демонстрация проводилась, ее участников арестовывали и отправляли в тюрьму.
В результате большинство негров Бирмингема не проявляли особого желания участвовать в демонстрации, что давало повод городским властям утверждать, что движение Мартина Лютера Кинга мало кто поддерживает.
Сам Кинг подвергся аресту ровно три недели назад, в Страстную пятницу. Джордж поражался невежеству сторонников сегрегации: неужели они не знали, кого бросили в застенки в Страстную пятницу? Кинга посадили в одиночную камеру только от злобы — никакой другой причины для этого не нашлось.
Но заключение Кинга в тюрьму не привлекло внимания газет. Жестокое обращение с негром за то, что он, как американец, требует соблюдения гражданских прав, на новость не годилось. Белые священники подвергли критике Кинга в письме, получившем широкую огласку. Находясь в тюрьме, он написал достойный ответ. Ни одна газета не напечатала его. Кампания в целом почти не освещалась.
Чернокожие старшеклассники Бирмингема добивались разрешения на участие в демонстрации, и Кинг наконец согласился, но ожидаемого эффекта не получилось: Коннор засадил ребят за решетку, и никому до них не было дела.
Пение, доносившееся из церкви, будоражило душу, да и только. Кампания Мартина Лютера Кинга в Бирмингеме ни к чему не вела, как и любовные похождения Джорджа.
Джордж присматривался к пожарным на улицах к востоку от парка. У них на вооружении появилось новое приспособление. Оно вбирало воду из двух шлангов и с силой выбрасывало ее из одного брандспойта. Похоже, это придавало струе дополнительную силу. Установка держалась на треноге, из чего можно было заключить, что один человек с ней не мог справиться. Джорджа устраивало, что он всего лишь наблюдатель и не примет участия в марше. Он заподозрил, что струей будут не только обливать людей.
Двери церкви распахнулась, и через тройную арку с пением появилась группа школьников в воскресной одежде. Они вышли на улицу по широкому лестничному пролету. Их насчитывалось около шестидесяти, но Джордж знал, что это только первая группа, в церкви оставались еще сотни ребят. В основном это были старшеклассники, некоторые из которых вели за руку младших детей.
Джордж и Верина пошли за ними на некотором расстоянии. Толпа, собравшаяся в парке, громкими возгласами и аплодисментами приветствовала демонстрантов, когда они проходили по 16-й улице, главным образом мимо магазинов и предприятий, принадлежащих темнокожим владельцам. Они повернули на восток по Пятой авеню и подошли к углу 17-й улицы которую перегородили полицейские.