Граница вечности
Шрифт:
— Не многие, — заметил Вуди. — Хотя сегодня они, конечно, будут на переднем крае.
В столовую вошла Бип. Для своих пятнадцати лет она была маленького роста.
— Кто будет на переднем крае? — спросила она.
— Не ты, надеюсь, — отозвалась ее мать. — Прошу тебя, не лезь на рожон.
— Конечно, мама.
Джаспер про себя отметил, что за два года, с тех пор как он видел ее последний раз, она в определенной мере научилась быть благоразумной. Сейчас она выглядела привлекательной, но не то чтобы сексуальной, в желтовато-коричневых джинсах и просторной ковбойской рубашке — вполне подходящей одежде на тот случай, если возникнут беспорядки.
Она общалась с Джаспером так, словно совершенно забыла об их флирте в Лондоне. Она давала понять, что ему не стоит начинать с того, на чем он закончил. Несомнеино, за прошедшее время у нее появились дружки. Сам же он даже был рад, что она не считала, будто он принадлежит ей.
Последним из семьи Дьюаров к завтраку появился Камерон, брат Бип, старше ее на два года. Он был одет как мужчина средних лет, в льняной пиджак и белую рубашку с галстуком.
— Ты тоже держись подальше от всяких неприятностей, Кам, — сказала ему мать.
— У меня нет ни малейшего намерения оказаться где-либо поблизости от марша, — чопорно ответил он. — Я собираюсь навестить Смитсонов.
— Ты не считаешь, что цветные должны голосовать?
— Я считаю, что они не должны создавать проблемы.
— Если бы им позволили голосовать, им не пришлось бы добиваться этого другими методами.
— Прекратите, вы оба, — потребовала Белла.
Джаспер выпил свой кофе.
— Мне нужно сделать трансатлантический звонок, — сказал он и почувствовал себя обязанным добавить: «Конечно, я заплачу», — он не был уверен, что у него достаточно денег.
— Что за вопрос? — воскликнула Белла. — Телефон в кабинете. И пожалуйста, не беспокойтесь об оплате.
Джаспер с облегчением вздохнул.
— Вы так любезны, — сказал он.
Белла махнула рукой.
— Думаю, журнал «Лайф», наверное, оплачивает наши телефонные звонки, — неуверенно сказала она.
Джаспер пошел в кабинет. Он позвонил в «Дейли экоу» в Лондон и попросил Барри Пафа, который сказал:
— Привет, Джаспер, как ты там, в Штатах?
— Превосходно. — Джаспер нервно глотнул. — Вы получили мое интервью со Смоки Робинсоном?
— Да, спасибо. Хорошо написано, но это не для нас. Попробуй предложить в «Нью мьюзикл экспресс».
Джаспер упал духом. У него не было желания писать для издания о поп-музыке.
— Хорошо, — сказал он, но, не желая сразу сдаваться, добавил: — Я подумал, не вызовет ли интервью повышенный интерес, поскольку Смоки — любимый певец «Битлз».
— Слабовато, но идея хорошая.
Джаспер пытался не выдавать голосом своего разочарования:
— Спасибо.
— А не проводится ли сегодня в Вашингтоне какая-нибудь демонстрация? — спросил Паф.
— Да, проводится. За гражданские права. — У Джаспера появилась новая надежда. — Я буду там. Репортаж не нужен?
— Гм. Позвони нам, если начнется что-то неладное.
Иначе не звони, домыслил Джаспер. Разочарованный, он ответил:
— Хорошо, позвоню.
Джаспер положил трубку и задумчиво несколько мгновений смотрел на телефон. Он изрядно потрудился над интервью со Смоки Робинсоном и чувствовал, что в нем есть изюминка, поскольку певец и композитор неким образом связан с «Битлз». Но он ошибся, и ему ничего не оставалось, как сделать новую попытку.
Он вернулся в столовую.
— Я должен идти. Я встречаюсь с сенатором Пешковым в гостинице «Уиллард», — пояснил он.
— Там остановился Мартин Лютер Кинг, — сообщил Вуди.
Джаспер оживился.
— Может быть, мне удастся взять у него интервью. — «Экоу» определенно заинтересуется этим.
Вуди улыбнулся.
— Сотни репортеров сегодня будут рваться взять у него интервью.
Джаспер обратился к Бип:
— Мы еще увидимся с тобой?
— В десять мы собираемся у памятника Вашингтону, — сказала она. — Говорят, будет петь Джоан Баэз.
— Я разыщу тебя там.
Вуди спросил Джаспера:
— Ты сказал, что встречаешься с Грегом Пешковым?
— Да. Он единокровный брат Дейзи Уильямс.
— Я знаю. Матримониальные дела отца Грега — Льва Пешкова были предметом сплетен, когда твоя мать и я жили детьми в Буффало. Пожалуйста, передай привет Грегу.
— Обязательно, — сказал Джаспер и вышел.
* * *
Джордж Джейкс вошел в ресторан гостиницы «Уиллард» и огляделся вокруг, ища глазами Верину, но она еще не появилась. Зато он увидел своего отца, Грега Пешкова, который завтракал с приятным молодым блондином лет двадцати, подстриженным под «Битлз». Джордж подсел к ним и сказал:
— Доброе утро.
— Это Джаспер Мюррей, — начал представлять молодых людей Грег. — Студент из Лондона. Сын давнишнего друга. Познакомься, Джаспер. Это Джордж Джейкс.
Они обменялись рукопожатием. Джаспер немного удивился, как это часто бывало с другими, когда они видели Грега и Джорджа вместе, но, как большинство людей, он из вежливости не подал виду.
— Мать Джаспера эмигрировала из нацистской Германии, — пояснил Грег Джорджу.
— Моя мать хорошо помнит, как приветливо американцы встретили ее в то лето, — сказал Джаспер.
— Проблема расовой дискриминации тебе, наверное, знакома, я полагаю? — спросил Джордж у Джаспера.
— Не особенно. Моя мать не очень любит вспоминать прошлое. — На губах у него появилась располагающая улыбка. — Когда я учился в школе в Англии, меня одно время дразнили Джаспер-еврейчик, но это было недолго. Ты участвуешь в сегодняшнем марше?
— В некотором роде. Я работаю у Бобби Кеннеди. Наша задача — сделать так, чтобы все прошло гладко.
— Как это возможно? — поинтересовался Джаспер.