Границы между нами
Шрифт:
Алиса отпустила руку Рамиля, Наджия наконец-то села за стол рядом с сыном, и все вместе продолжили обед как ни в чем не бывало.
***
Поздно вечером, когда Алиса с отцом разместились в небольшой комнатке на втором этаже, а дом затих, девушка долго смотрела в потрескавшийся потолок. Ей не спалось. Она проверила дыхание отца, который уже давно спал на кровати, и решила выйти на свежий воздух. Она хотела найти Рамиля, чтобы было не так страшно одной выходить из дома. Но своего нового друга она так и не нашла, а заходить в спальню к нему или Наджии девушка не рискнула. Поэтому, накинув плед, который лежал прямо тут, у входа, она толкнула дверь и вышла наружу.
Рамиль стоял на улице и курил сигарету. Увидев открывающуюся дверь, он неловко, словно нашкодивший и попавшийся мальчишка, заторопился затушить ее. В итоге обжегся сам, а рассмотрев в темноте Алису, рассмеялся.
– А, это ты. Только энисe ничего не говори… ну… про это, – кивнул он на затоптанный бычок.
Алиса улыбнулась и только пожала плечами. Практически взрослый мужчина да еще и с группой крови, которая вылечит его от любых болезней, боялся гнева матери. Это было мило.
– И не смотри на меня осуждающе, – надулся Рамиль.
– Да я и не… – начала было оправдываться девушка, но Рамиль перебил ее.
– Я могу хоть петарду в рот засунуть, ничего мне не будет. Поболит немного, и заживет.
Алиса усмехнулась в надежде, что он никогда такое не практиковал.
– Почему ты зовешь ее энисe? – перевела тему Алиса.
– Не знаю. Это что-то из детства. Так ее звал отец, так привык и я.
– А где твой отец сейчас?
Рамиль не ответил, и Алиса почувствовала, что сейчас лучше тоже промолчать. Она лишь подошла поближе к Рамилю и оперлась спиной на стену дома. Так они простояли несколько минут.7
– Вот настырная. Ладно, уговорила, пойдем, – ни с того, ни с сего сказал Рамиль и пошел в сторону от дома, поманивая рукой удивленную девушку, которая ни о чем не просила.
Они прошли лабиринтами гетто прямо, потом мимо нескольких домов влево и наконец вышли и поднялись на какой-то пригорок. Наверное, если посмотреть на их мир сверху, то само гетто было бы темным пятном на карте. Свет здесь доносился только из редких окон еще не заснувших домов. Сами же улицы были темны. Днем, когда они только приехали с отцом сюда, Алиса видела фонарные столбы. Но лампочки в них были разбиты, а провода оборваны. Почему Центр не заботился о гетто? Быть может, попросту экономил на электричестве?
Рамиль усадил Алису на пригорок и указал рукой вдаль. Вид с этого места был завораживающий. Прямо перед Алисой и Рамилем, словно светящаяся тарелка с горой золота и драгоценных камней на ней, светился Город. Эту тарелку обнимала широкая полоса темноты, а затем окольцовывала еще одна тонкая полоса света.
– А это что за полоса? – спросила Алиса.
– Граница. Мы же такие опасные для вас, что вы отгородились пропускными пунктами и забором, – немного с обидой ответил парень.
– Если честно, я раньше даже не знала об их существовании, – словно оправдываясь, ответила Алиса. – Да и к тому же… я сейчас здесь, и от меня также отгородились забором.
– Да, прости, – ответил Рамиль после паузы. – Просто я вырос здесь. Привык видеть себя и своих друзей за забором. Быть отбросом, как и все тут. Поэтому к городским всегда относился… ну ты понимаешь.
Алиса почувствовала себя неловко. Конечно, слова Рамиля не относились конкретно к ней, но тему нужно было сменить.
– Твоя мама случайно проговорилась о твоем секрете. Кажется, вы не очень распространяетесь на эту тему? Прости, если я узнала лишнее.
Рамиль понял, что Алиса говорила про его группу крови.
– Наверное, если бы я был заядлым триттером, то не стал бы скрывать этого. Но все это не по мне. Да и вообще, здесь в гетто, лучше не распространяться о таком. Но если ты не собираешься пырнуть меня ножом ради нескольких литров крови пятой группы, мне не жалко поделиться с тобой своим секретом.
Они прыснули от смеха. Алисе стало интересно, почему Рамиль не пользуется своей особенностью, ведь это могло бы изменить его жизнь.
– Скажи, почему… почему ты не пытаешься заработать на этом? Ну, на своей особенности.
Рамиль от возмущения даже подпрыгнул.
– Ты сейчас серьезно? Мне казалось, что мы с тобой на одной волне. А если так, то вот ответь честно: ты сама бы легла под все эти приборы ради какого-то чужого тебе, совсем незнакомого ремидента?
– Ради чужого – нет. Ради отца бы легла.
Повисла немая пауза. Рамиль выдохнул.
– Ты же знаешь, это невозможно. Наши законы не позволяют проводить Процедуру между родственниками.
– Знаю. Разреши они это, триттерство развивалось бы уже не так успешно.
Алиса отвела взгляд. На глаза накатились слезы. Хорошо, что в темноте их было не видно. Дурацкий закон. Конечно, она знала о нем, но никогда не понимала смысла в нем, и сейчас просто злилась на Центр с их выдуманными правилами. Конечно, разреши Лаборатория проводить процедуры между родственниками, их доходы от триттерства в разы бы убавились. Основной принцип Центра не оставлял места для волонтерства. Зачем помогать кому-то бесплатно, если на этом можно заработать?
– Но, знаешь, я тут подумал… Я бы мог помочь твоему отцу. Я мог бы быть триттером.
– Нет! – воскликнула Алиса. Конечно, еще за ужином у нее возникала такая мысль, но она уже успела ее обдумать и принять окончательное решение по этому поводу. – Ты и так слишком много для нас делаешь. Я не могу принять еще и твое сердце. Это было бы слишком. Тем более на время восстановления ты лишишься работы. А вам с Наджией и так нелегко приходится. Нет, нет, – словно сама убеждая себя, ответила Алиса. – Я люблю отца. Но он и сам не примет такой жертвы. Даже ради своей жизни.
– И все-таки…