Гравитация
Шрифт:
Но его лицо не выражает и тени обиды или задетой гордости. Когда он собирается уходить, и я открываю дверь в темноту, страх поднимает уродливую голову. Мне почти хочется предложить ему остаться, но я молчу, не желая внести двусмысленность своей просьбой в наши отношения. Уже подойдя к ступенькам, ведущим на дорожку, Гаспар оборачивается. Ободряюще касается моих плеч и говорит то, что на самом деле мне хочется слышать.
— Все будет хорошо.
Я верю ему потому, что он наверно единственный, кто может понять меня. Когда я смотрю в его внимательные глаза, почти черные, как грозовые тучи, в темноте, с отблеском света
Глава 3
Спустя шестнадцать часов я сижу в небольшом кафе, напряженно сжимая чашку чая и стараясь непринужденно улыбаться человеку, которого когда — то обещала любить в горе и радости. Как получилось, что мы сидим друг напротив друга и пытаемся разговаривать? Да очень просто. Он встретил меня после работы, когда мне было просто некуда отступать, и сказал, что нам жизненно важно поговорить.
Ага. Конечно.
Чем можно убедить женщину, заставить поверить в искренность слов и намерений? Я смотрю в его глаза, которые переполнены раскаянием, как у провинившегося пса, и понимаю — скорее всего, он просто решил, что поторопился уходить, ведь очередная подружка вероятнее всего бросила его ни с чем. И Габриил решил вспомнить про меня.
Он продолжает что-то говорить, объяснять, что ощущает огромную вину. А я смотрю на него, прокручивая в голове несколько лет встреч и совместной жизни. Когда-то Габриил оказался для меня единственной опорой, за которую я цеплялась, стараясь пережить потерю близких. Привычка к человеку — вещь опасная, побуждающая к нелогичным шагам. Она побуждает меня отодвинуть в сторону обиду, стирает с лица настороженное выражение и загоняет в самый дальний угол доводы мозга, отчаянно пытающегося удержать бестолковую хозяйку от опрометчивого шага назад, к старым граблям.
На улице жарко, но уже ощущается приближение вечера. Небо окрашивается более густыми, закатными тонами. Возле моего дома стоит полицейская машина. Это странно. Но еще более необычно то, что возле дверей стоит мужчина в гражданском костюме, детектив до мозга костей. Его работа въелась ему в кости, в кожу и во взгляд. Не спрятаться, не обмануть.
Я приближаюсь к дому, настороженно осматривая всю картину. У меня не остается времени на раздумья, когда детектив подходит ко мне и протягивает фотографию.
Видела ли я этого человека?
Нет, я его не видела. Но если увижу или вспомню что-то, то обязательно позвоню по номеру, оставленному мне детективом, и сообщу.
Мужчина с усталым лицом и нестираемой печатью своей работы прощается со мной и садится в машину. А я закрываю входную дверь, думая о том, что вокруг города словно сгущаются грозовые тучи чего-то очень нехорошего.
Оставшееся время я навожу порядок в доме с таким усердием, словно задаюсь целью вычистить каждый сантиметр. Оттерла светлые полки шкафов, вычистила ковер на полу гостиной. И всё равно, даже работа не помогает мне избавиться от неприятного ощущения, заставляющего холодить спину, словно по ней проходит зябкий ветерок.
Где-то вдалеке громко играет музыка, и ее звуки долетают до моего дома. К дому медленно подплывают огни машины, и я с облегчением отхожу от окна, у которого стояла уже не один десяток минут в ожидании. Удивительно, но фигура стоящего у дверей Гаспара выглядит так, словно его возвращение в мой дом — это уже многолетний порядок вещей, и его место — здесь, пустующее в ожидании.
Он одет в легкую рубашку, от которой доносится тонкий запах машинных двигателей, и я понимаю, что Гаспар приехал прямо с гаража. Его хобби — автомобили. И я пытаюсь представить, как длинные пальцы перебирают детали мотора. Гаспар замечает мой пристальный взгляд, но не подает виду, при этом чуть замедляет свои движения, словно позволяя лучше рассмотреть его. Мы сидим на ярко освещенной кухне, где прохладно и тихо. Нехитрый ужин, состоящий из салата и лазаньи, вполне удовлетворяет гастрономические запросы.
Мимо дома по дороге проезжает полицейская машина, и ее разноцветные огни отражаются в оконных стеклах. Я вспоминаю встречу с детективом и рассказываю о ней Гаспару. В глубине души мной руководит беспокойство, я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, раз город медленно превращается в опасное поле игры психопата.
Мы заканчиваем ужин ароматным чаем, обмениваясь мнениями о том — есть ли смысл переклеить обои в доме или оставить все как есть, когда внезапно раздается пронзительный вопль. За ним последовал грохот, словно кто-то ударяет в стену дома. Я замираю на месте, в голове проносится мысль о том кровавом психе, а затем мне представляется, что это он решил пробраться в дом.
Пока я сижу, словно застывший кролик, Гаспар медленно поднимается и направляется к двери. Он шагает абсолютно бесшумно, или же моё сердце стучит слишком громко, мешая сосредоточиться. Когда он поворачивается, свет падает на его руку и отражается тонким лучом ножа, чье место на столе пустует. Я наконец — то сползаю со стула и пытаюсь так же бесшумно пойти за Гаспаром. Тот неторопливо передвигается по комнатам, проверяя окна. Фигура его плавно мелькает впереди, словно Гаспар кружит в танце. Наконец, закончив осмотр территории, он приближается к входной двери. Могу поклясться, что нож внезапно исчез в рукаве рубашки, скользнув змеей между тканью и кожей.
Он открывает дверь, заслоняя меня спиной. За порогом дома — тишина, темнота и редкие шорохи, которые мозг судорожно пытается различить и определить их происхождение. Гаспар рукой делает мне знак оставаться на месте, а сам сходит с крыльца и исчезает в темных зарослях возле стены дома. Я напрягаю слух и глаза, из всех сил стараясь понять — где он и есть ли кто — то еще поблизости.
Сколько проходит времени, я не знаю. Может пара минут, может десять. Когда все ощущения уже доведены до предела, но всё равно не находят никого и ничего, я начинаю испытывать подступающую панику. От раздающегося грохота и нового вопля я подскакиваю почти до козырька крыльца. Затем я слышу голос Гаспара, но моя реакция срабатывает быстрее логики — я бросаюсь туда, где Гаспар и источник тревоги.
Ветки кустов успевают не раз довольно сильно хлестнуть меня по лицу, но я продолжаю почти бежать. Впереди меня нечто темное и явно шевелящееся, и я уже успела предположить, что кто-то схватился с Гаспаром. Мой героический бег завершается чьим-то испуганным ворчанием. Темная масса бросается мне под ноги, я теряю равновесие и падаю, раздается тот самый грохот, когда я ощутимо прикладываюсь лбом к металлическому баку. Если бы меня не подхватил в последний момент Гаспар, вынырнувший из темноты, наверно я сломала бы вдобавок нос.