Гражданская война в Испании 1936–1939

Бивор Энтони

Из всех регионов, стремившихся к самоуправлению, дальше всего зашла Каталония. Журналист Джон Лэнгдон-Дэвис [259] , описывая противоречия в Барселоне, назвал ее «самым странным городом в сегодняшнем мире, где анархо-синдикализм поддерживает демократию, анархисты поддерживают порядок, а философы, находящиеся вне политики, поддерживают власть» [260] .

Вечером 20 июля Хуан Гарсиа Оливер, Буэнавентура Дуррути и Диего Абад де Сантильян [261] встретились во дворце Женералитата с президентом Компанисом. При них было оружие, с которым они еще утром штурмовали казармы Атарасанас. Днем они побывали на спешно собранной конференции более 2 тысячи представителей местных федераций НКТ. Там выявилось коренное противоречие между сторонниками немедленного провозглашения либертарного общества и теми, кто предлагал подождать разгрома генералов.

259

Лэнгдон

Дэвис Джон – корреспондент английской «Нью кроникл». (Прим. ред.)

260

John Langdon-Davies. Behind Spanish Barricades. London, 1937. P. 63.

261

Диего Абад де Сантильян – псевдоним Синесио Ваудилио Гарсия Фернандеса – писателя, историка и экономиста, одного из ведущих анархистов Испании и Аргентины. (Прим. ред.)

Компанис еще в бытность молодым адвокатом защищал за символические гонорары анархистов. Его симпатия к ним была необычной для каталонских националистов, часто отзывавшихся о них почти по-расистски, как о «мурсианцах» – поскольку основой движения анархистов были приезжие из-за пределов Каталонии. Хотя некоторые каталонские политики позднее отрицали эти его слова, но Компанис якобы так приветствовал делегатов-анархистов [262] : «Во-первых, я должен сказать, что к НКТ и ФАИ еще никогда не относились так, как они заслуживают. Вас всегда сурово преследовали, я тоже в силу политической необходимости выступал против вас, хотя раньше был с вами. Ныне вы – хозяева города и Каталонии, потому что одни вы возобладали над фашистской военщиной… и я надеюсь, что вы не забудете, что верные члены моей партии оказали вам помощь… Но вы победили, и теперь все в вашей власти. Если я не нужен вам как президент Каталонии, скажите прямо сейчас – и я стану простым солдатом в борьбе против фашизма. Если же вы, напротив, верите, что я, моя партия, мое имя, мой престиж могут быть полезны, то положитесь на меня, на мою верность, на мое убеждение, что все позорное прошлое мертво».

262

Например, Josep Tarradellas. Цит. по Walther L. Bernecker. Colectividades y revoluci'on social. Barcelona, 1983. P. 386.

Независимо от того, действительно ли Компанис произнес эти слова, Асанья позднее назвал их частью заговора против Испанского государства. Но каталонский президент был реалистом: официальные республиканские силы в Барселоне насчитывали 5 тысяч человек военизированных формирований, а как показали события в других местах, полагаться только на них было очень опасно. Регулярной армии в Барселоне больше не существовало, потому что большинство мятежных офицеров были перебиты, а солдаты разбежались по домам или вступили в рабочую милицию. Винтовки из казарм Сант-Андреу и из других арсеналов попали к анархистам, имевшим теперь 40 тысяч стволов, розданных 400 тысячам их единомышленников в Барселоне и окрестностях. Со стороны Компаниса было бы безумием напасть на них в момент их наибольшей силы и популярности. Анархисты также были его лучшими союзниками в противодействии возвращения власти к мадридскому правительству. Компанис описывал положение сухо: «Преданные обыкновенными стражами законности и порядка, мы обратились за защитой к пролетариату».

Каталонский президент поставил анархистов перед принципиальной дилеммой, которую сформулировал Гарсиа Оливер [263] : «Либертарный коммунизм, равносильный анархистской диктатуре, или демократия, означающая коллаборационизм» [264] . Навязывание анархистского социального и экономического самоуправления остальному населению выглядело скорее предательством либертарных идеалов, чем сотрудничеством с политическими партиями. Абад де Сантильян говорил, что они не верят в любую форму диктатуры, включая собственную [265] .

263

Гарсиа, Оливер Хуан (1901–1980) – анархо-синдикалистский революционер, лидер ФАИ, в начале испанской гражданской войны 1936–1939 гг. руководитель антифашистской милиции Каталонии (июль – сентябрь 1936). Когда НКТ неохотно вступила в правительство Народного фронта, Гарсиа Оливер занял пост министра юстиции в кабинете Франсиско Ларго Кабальеро (ноябрь 1936 – май 1937).

264

Solidaridad Obrera. 18 July 1937.

265

См.: Diego Abad de Santill'an. Por qu'e perdimos la guerra. Buenos Aires, 1940. P. 169.

На своей конференции в Сарагосе всего за несколько недель до этого анархисты подтвердили, что любой политической философии нужно позволить развить наиболее подходящую для нее форму общественного сосуществования. Это означало работу бок о бок с другими политическими организациями при уважении различия во взглядах друг друга. Этот подход при всей своей искренности был упрощением, так как сама идея рабочего контроля и самоуправления была совершенно неприемлема как для либеральных республиканцев, так и для коммунистов. Обе эти группы в свое время будут одерживать верх, сначала принудив анархистов отказаться от многих их принципов, а потом оттеснив их от властных постов [266] .

266

См.: Bernecker. Colectividades y revoluci'on social. P. 437–448.

Даже

если бы анархистам, сидевшим в богатом кабинете каталонского президента, предложили ключи от королевства и заодно спросили их, как они видят будущее, они все равно оказались бы перед очень непростым выбором. В их силах было одним махом превратить Каталонию и Арагон в независимое псевдогосударство, но это создавало опасность страшного столкновения в критический момент с социалистами и коммунистами. К тому же правительство в Мадриде контролировало золотой запас, и бойкот со стороны остального населения Испании и иностранных компаний мог в кратчайший срок погубить каталонскую экономику.

И все же больше всего на решение анархистов повлияла необходимость единства в борьбе с военным мятежом и забота о своих товарищах в остальной Испании. Требования солидарности пересилили прочие соображения. Нельзя было оставлять товарищей в меньшинстве – их раздавили бы марксисты.

Поэтому либертарные вожаки предложили другим партиям разделить с ними контроль над Каталонией. По их рекомендации 21 июля был создан Центральный комитет антифашистской милиции, большинство в котором осталось за либертарианцами – однако они обещали признавать права меньшинств и заняли только пять должностей из пятнадцати. При этом они наивно надеялись, что в других областях республиканской Испании, где они были в меньшинстве, с ними поступят так же [267] .

267

Комитет получил каталанское название Comit`e Central de Mil'icies Antifeixistes. Из пяти постов либертарианцы отдали пять представителям НКТ (Дуррути, Гарсия Оливеру и Асенсу) и два – ФАИ (Абад де Сантильяну и Аурелио Фернандесу). 23 июля Дуррути и другие вожаки либертарианцев ушли на фронт, еще больше ослабив их влияние (см.: John Brademas. Anarcosindicalismo y revoluci'on en Espa~na, 1930–1937. Barcelona, 1974. P. 175).

Центральный комитет антифашистской милиции контролировал буквально все, от безопасности и основных служб до социального обеспечения; Женералитат был низведен до роли теневого или «ждущего» правительства, стал «чисто формальной структурой» [268] . Его советники могли строить планы и чертить графики, но практически не имели доступа к реальной власти и не могли контролировать ситуацию.

Важнейший процесс перевода промышленности на военные рельсы был начат Хуаном Гарсиа Оливером и Эухенио Вальехо еще в первые дни боев. Женералитат создал военно-промышленную комиссию только в августе, и она долго не имела влияния [269] – в отличие от каталонской администрации, утратившей политическую инициативу, но не всю власть. НКТ оказалась не способна контролировать ни экономику, остававшуюся в руках Женералитата, ни банковскую систему, попавшую в руки социалистов из ВСТ.

268

Ossorio. Vida y Sacrificio de Companys. P. 172.

269

Об отношениях между Женералитатом и анархистами в области финансов и промышленности см.: Francesc Bonamusa. La Guerra civil a Catalunya. Vol. II. P. 54 f.

Противоречия политической власти подстерегали анархистов на каждом шагу. В их манифесте 1917 года, например, осуждались все развлекательные мероприятия, приучающие людей к жестокости и безнравственности, – такие как коррида и непристойные кабаре. Но роль цензоров-диктаторов была еще худшим плевком в сторону их убеждений.

Между тем 30-тысячное анархо-феминистское движение «Mujeres Libres» («Свободные женщины») [270] заклеивало плакатами квартал красных фонарей, убеждая проституток отказаться от их образа жизни. Они предлагали им свои учебные курсы, где помогали осваивать производственные профессии; но другим анархистам для этого не хватало терпения. Симпатизировавший анархистам француз Камински писал, что сутенеров и наркоторговцев они убивали на месте.

270

См.: Fraser. Recu'erdalo t'u… P. 393.

Заметным явлением войны был стихийный рост женского движения после выборов 1936 года. Оно произрастало не из литературы или теории, занесенной из-за рубежа (не считая, возможно, нескольких переводов Эммы Гольдман [271] ), а из инстинктивного убеждения женщин в том, что свержение классовой системы должно означать конец любой патриархальности. Анархисты всегда провозглашали равенство всех людей, но, как подчеркивали «Mujeres Libres», отношения между полами по-прежнему оставались феодальными. Самым вопиющим несоответствием между проповедуемыми идеалами анархистов и реальностью была разная оплата труда мужчин и женщин на большинстве предприятий НКТ. Еще одним центром приложения усилий феминисток служила организация социалистической молодежи.

271

Г'oльдман Эмма (известная также как Красная Эмма, 1869–1940) – американская анархистка (родом из Российской империи). Выступала против института брака и призывала женщин к раскрепощенности, то есть «свободной любви». (Прим. ред.)