Гражданская война в Испании 1936–1939
Шрифт:
Казалось, для жаждущих расправ националистов не было важно наличие или отсутствие сопротивления: в военном центре Бургосе или в столице карлистов Памплоне им никто не сопротивлялся, тем не менее чистки сразу же начались и там. В Бургосе, столице Кастилии, каждую ночь на обочине дороги расстреливали группами: Руис Вилаплана, президент училища судебных клерков, описал в воспоминаниях, как стал свидетелем казни сразу 70 человек [211] .
15 августа в Памплоне во время процессии в честь Святой Девы фалангисты и «рекетес» похватали 50–60 человек, включая священников, заподозренных в баскском сепаратизме. «Рекетес» хотели дать им перед смертью возможность покаяться, но фалангисты не позволили. В неразберихе несколько пленников попытались сбежать, но их застрелили. «Для облегчения положения священники скопом отпустили грехи оставшимся. После казни грузовики вернулись в Памплону, и “рекетес” успели присоединиться к шествию перед входом в собор» [212] . Ассоциация семей погибших Наварры опознала тела 2789 казненных в этой провинции [213] .
211
См.: Manuel Tu~n'on. La Espa~na del siglo XX. P. 451.
212
Jackson. La Rep'ublica espa~nola y la guerra civil. P. 271.
213
То
Как и следовало ожидать, гораздо более массовые и систематические репрессии осуществлялись там, где было широкое членство в ВСТ и НКТ, особенно где на февральских выборах победил Народный фронт. Например, в Риохе более 60 процентов жертв принадлежали к партиям Народного фронта. Более 2 тысяч человек были казнены и похоронены в общих могилах под Логроньо [214] . В Риохе не осталось ни единой деревни, обитатели которой не легли бы в общую могилу в Ла-Барранке [215] . В Кауде (провинция Теруэль) тела убитых сбрасывали в колодцы глубиной 84 метра. Живший неподалеку крестьянин слышал и записал в блокноте 1005 таких случаев [216] .
214
См.: Juli'a. Op. cit. P. 101.
215
Emilio Silva, Santiago Mac'ias. Las fosas de Franco. Madrid, 2003. P. 317 f.
216
Ibid. С. 151 f.
В Севилье, где Кейпо де Льяно удалось ввести в заблуждение растерянных солдат, убийства в начале переворота представили частью военной операции. Но после прибытия подкреплений из Африканской армии под командованием майора Кастехона чистка превратилась в откровенную бойню: выживших приканчивали штыками. Сразу после этого ответственность за поддержание порядка возложили на полковника Диаса Криадо, что привело к казни почти всего местного начальства. В тюрьме не хватало места, и националисты использовали в качестве сборного пункта для 2 тысяч человек кинотеатр Jauregui, мюзик-холл Variadales, штаб фалангистов и даже две баржи, стоявшие у Золотой башни.
Франсиску Диас, 18-летнюю сестру генсека Испанской компартии, допрашивали целую ночь. Она видела связанных одной веревкой рабочих фабрики оливкового масла, которых вели на расстрел [217] . В целом жертвами националистских репрессий 1936 года стали в провинции Севилья 8 тысяч человек.
Кордоба пала 18 июля всего за несколько часов, почти не оказав сопротивления. Кейпо де Льяно, возмущенный отсутствием «зачисток», спешно направил в город майора Гражданской гвардии Бруно Ибаньеса – тот начал со 109 человек из списков, полученных от землевладельцев и церковников. Через несколько дней начались расстрелы заключенных на дорогах и в оливковых рощах: «Подвал штаба Фаланги, где держали людей, был как воздушный шар, надуваемый днем и спускаемый по утрам. Каждый день происходили расстрелы на кладбище и на ведущей из города дороге» [218] .
217
См.: Fraser. Recu'erdalo t'u… P. 369.
218
Ibid. P. 211.
По подсчетам, за время войны в Кордобе было убито 10 тысяч человек, десятая часть населения. «Дон Бруно мог бы перебить весь город, – вспоминает адвокат-фалангист. – При направлении в Кордобу ему предоставили полную свободу действий» [219] .
В Уэльве, городе, полностью захваченном националистами только в середине сентября, убили больше 2 тысяч человек, в том числе местного губернатора Диего Хименеса Кастельяно, командиров Гражданской гвардии и пограничников, сохранивших верность республике. Подсчитано, что еще 2500 человек пропало – правда, многие из них сбежали, перейдя границу с Португалией [220] .
219
Ibid. P. 213.
220
Когда в сентябре 1936 г. колонна фалангистов достигла Андавало, где на шахтах «Рио-Тинто» работало много шахтеров, было убито 315 жителей. См.: Luciano Suero S'anchez. Memorias de un campesino andaluz en la revoluci'on espa~nola. Madrid, 1982. P. 84.
Когда «колонна смерти» майора Кастехона дошла до Сафры, что по пути в Бадахос, он приказал местным властям предоставить ему список из 60 человек, подлежащих расстрелу. «Людей из списка по одному запирали в помещении муниципалитета. Некоторым из них показывали растущий
Одним из наиболее памятных мест испанской Гражданской войны стал сам Бадахос [222] : расправы, учиненные там подполковником Ягуэ при взятии города и в дальнейшем, превратились в первую пропагандистскую битву войны. Националисты преувеличивали и свои потери в боях, и количество правых, убитых левыми раньше. На самом деле потери Ягуэ не превысили 44 убитых и 141 раненого; даже после войны националисты могли обвинить левых только в 243 убийствах, тогда как сами они убили в этой провинции от 6 до 12 тысяч человек [223] .
221
См.: Espinosa. La columna de la muerte. P. 30.
222
О событиях в Бадахосе см.: Espinosa. Op. cit.; M'ario Neves. A chacina de Badajoz. Lisbon, 1985; Juli'an Chaves. La guerra civil en Extremadura. Editora Regional de Extremadura, 1997; Alberto Reig Tapia. Memoria de la guerra civil. Madrid, 1999; Justo Vila. Extremadura: La guerra civil. Badajoz, 1983. Среди журналистов, вскоре сообщивших о случившемся миру, были Марио Невес, Марсель Дани из Havas, Жак Берте из Temps, Жан д’Эсм из l’Intransigeant, оператор новостей Pathe Рене Брю, Джей Аллен из «Чикаго трибьюн» и Джон Т. Уитакер из «Нью-Йорк геральд трибьюн».
223
Цифру 6610 привел Франсиско Эспиноса, добавив, что она может оказаться вдвое выше. См.: La columna de la morte. P. 321.
По пути в Мадрид колонны националистов действовали по отработанному шаблону – захватывали деревни, оставляя за собой руины и надписи на стенах: «Ваши женщины родят фашистов». Генерал Кейпо де Льяно пугал республиканцев, слушавших радио Севильи, баснями о сексуальных аппетитах африканских воинов, грозя вознаградить их женщинами Мадрида. Военных корреспондентов не пускали в Толедо, чтобы они не стали свидетелями событий, последовавших за снятием осады Алькасара. 200 раненых бойцов милиции прикончили в тамошнем госпитале, сначала забросав палаты гранатами, а потом добив оставшихся в живых штыками. Проведение кампании сравнивали с «испанской яростью» пехоты Филиппа II в XVI веке, истребительное наступление которой приводило в ужас протестантскую Голландию.
По свидетельству одного фалангиста, близ Гибралтара целый взвод арабов изнасиловал, а потом убил жену левого активиста. Американский журналист Джон Уитакер под Навалькарнеро стал свидетелем того, как двух девушек отдали на растерзание марокканцам; их командир майор Мохаммед бен Миззиан сказал ему, что девушки проживут не больше четырех часов [224] . Впоследствии этот майор дослужился во франкистской армии до генерал-лейтенанта, а арабов-«регуларес» националисты провозгласили «почетными христианами». Они вызвали на республиканской территории такую ненависть к себе, что двоих марокканцев разорвали на куски, когда грузовик с пленными остановился на заправке.
224
См.: John Whitaker. We Cannot Escape History. New York, 1943; Reig Tapia. Memoria de la guerra civil. P. 140, 141.
Еще одним местом страданий стала Гранада, прославившаяся прежде всего убийством поэта Федерико Гарсиа Лорки, самой знаменитой жертвы гражданской войны. Фашисты и военные относились к интеллектуалам по меньшей мере с величайшим недоверием, их образованность вызывала у них чувства, в которых смешались ненависть, страх и презрение, – примером этого стало убийство в Гранаде пяти университетских профессоров.
Гарсиа Лорка вернулся к себе домой недалеко от города Уэрта-де-Сан-Висенте перед самым восстанием. (Начались летние каникулы, и многие погибли или, наоборот, спасли свою жизнь именно благодаря запланированным поездкам.) Поэту грозила опасность из-за его либеральных симпатий, хотя он не принадлежал ни к какой партии, – даже убежище, предоставленное ему поэтом-фалангистом Луисом Росалесом и его семьей, не смогло его спасти.
В воскресенье 16 августа, через несколько часов после убийства мэра Гранады Мануэля Фернандеса Монтесиноса – мужа младшей сестры поэта, – Лорку арестовал бывший депутат от СЭДА Рамон Руис Алонсо; позднее он оправдывался, что Лорка «натворил больше бед своим пером, чем другие – пулями». Вместе с Алонсо были Луис Гарсиа Аликс, секретарь «Accion Popular», и помещик-фалангист Хуан Луис Трескастро, фактический палач Лорки, сказавший потом: «Мы убили Федерико Гарсиа Лорку. Я всадил ему две пули в зад как гомосексуалисту» [225] . Герберт Уэллс, президент Пен-клуба, потребовал подробностей о судьбе Лорки, как только о казни стало известно в мире, но националистские власти все отрицали. Смерть Лорки оставалась в Испании запретной темой до самой смерти Франко в 1975 году.
225
Лорку убили 18 августа вместе с учителем Диоскоро Галиндо Гонсалесом и banderilleros-анархистами Хоакином Аркольясом и Франсиско Галади в Фуэнте-Гранде, неподалеку от оврага Виснар, где лежали тела сотен жертв (см.: Ian Gibson. Federico Garc'ia Lorca. Vol. I. Barcelona, 1998. P. 485). Прежде чем отдать приказ об убийстве поэта, новый губернатор полковник Хосе Вальдес Гусман, командир отрядов Фаланги, позвонил для консультации Кейпо де Льяно. Тот, похоже, ответил: «Дайте ему кофе, много кофе». Слово caf'e было аббревиатурой от «Camaradas: Arriba Falange Espa~nola». В свидетельстве о смерти написано: «Умер в августе 1936 г. в результате военных ранений». См.: Ian Gibson. Granada en 1936 y el asesinato de Federico Garc'ia Lorca. Barcelona, 1979.