Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.

Платошкин Николай Николаевич

Между тем наступавшие войска республиканцев 7 июля повернули вместо юга на восток (в направлении Мадрида) и форсировали реку Гуадаррама. Но преодолеть высоту Москито и занять местечко Романильос не удалось, так как в бой уже вступили франкистские резервы. На следующий день верховное командование республиканцев (его формально осуществлял Миаха, но на деле все было в руках Рохо) приказало не отвлекаться на восток, а продолжать движение в южном направлении. В это же время началось наступление 2-го корпуса к югу от Мадрида. Оно развивалось успешно, и республиканцы быстро перерезали Толедское шоссе. Однако в этом корпусе было много едва обученных новобранцев и к концу дня, увидев, что не подошли подкрепления, они самовольно вернулись в тыл. Возникла трудно объяснимая паника, и 2-й корпус оказался на своих первоначальных позициях.

А в тылу

основной ударной группировки еще держалась Кихорна, атакуемая двумя дивизиями республиканцев. Листер продолжал наступление на юг, но франкисты уже начали переходить в контратаки. Обе стороны несли огромные потери. Господство в воздухе перешло к мятежникам, которые активно применили в Брунетском сражении немецкие истребители Ме-109. Там впервые столкнулись в испанском небе опытные советские и немецкие пилоты на самых современных в своих странах истребителях

Первые две эскадрильи «месссершмиттов» прибыли под Брунете с Северного фронта еще 7 июля. А уже 12 июля «мессеры» записали на свой счет шесть сбитых самолетов, в том числе три И-16 и один СБ. «Мессершмитты» превосходили И-16 (хотя «муха» практически не уступала «мессерам» первых серий) и И-15 в скорости на горизонталях, но советские самолеты были маневреннее. К тому же на советских пилотов новые немецкие истребители вовсе не нагоняли никакого ужаса. 13 и 18 июля были сбиты по одному «мессершмитту». Бои шли на равных, советские летчики не уклонялись от единоборства и немцам пришлось менять тактику. Они стремились охотиться за тихоходными штурмовиками R-Z, и только в один из дней Брунетской битвы их жертвами стали 9 машин этого типа. В противоборстве с И-16 «мессеры» внезапно атаковали с большой высоты (6000–7000 метров) и обычно сразу же выходили из боя, если не имели численного превосходства. Немецкие и советские истребители делали по 4 боевых вылета в день, но численное превосходство германо-итальянской авиации сказывалось все сильнее, и к концу сражения господство в воздухе перешло к мятежникам. Легион «Кондор» бросал в бой смешанные авиагруппы с мощным истребительным сопровождением. Бомбежки шли и ночью, причем почти безнаказанно, так как республиканские самолеты не были оборудованы для ночных боев. На свой страх и риск советский летчик Анатолий Серов (будущий муж известнейшей киноактрисы Валентины Серовой) создал группу ночных истребителей И-15, которая сбила несколько «юнкерсов». Всего Серов провел в Испании 40 воздушных боев и сбил 8 самолетов лично и 7- в группе. Под Брунете взошла звезда лучшего аса военно-воздушных сил СССР Ивана Федорова («Хуана»), который за всю свою жизнь сбил в различных войнах 49 самолетов лично и 47 — в группе. В июле 1937 года Федоров совершил 25 боевых вылетов и однажды вернулся с 96 пробоинами. За время пребывания в Испании Федоров уничтожил 24 самолета, став одним из лучших асов ВВС республики.

Между тем на земле части интербригад после чудовищных потерь, действуя в ближнем бою штыками и гранатами, 9 июля взяли, наконец, Кихорну. 10–13 июля продолжались атаки с использованием уже всех имевшихся резервов, но успеха они не приносили. Между интербригадами возникли конфликты: командиры некоторых частей считали, что их умышленно бросают в безнадежные атаки. Включенные в интербригады испанские новобранцы стали дезертировать, а иногда и переходить на сторону противника, оставляя записки о своем нежелании воевать под командованием иностранцев. Одна группа перебежчиков даже увела с собой поляка, чтобы выдать его франкистам за русского и заслужить вознаграждение. Некоторые бойцы умышленно наносили себе легкие ранения, чтобы быть отправленными в тыл. К 11 июля 1-я бронетанковая бригада Народной армии даже с учетом брошенного в бой резервного батальона состояла только из 38 танков, которые поддерживали уже лишь один 5-й корпус.

13 июля, вымотавшись окончательно, республиканские части начали окапываться. Каждой бригаде были заранее выделены 1–2 роты саперов, которые стали рыть окопы и натягивать колючую проволоку. Но авиация мятежников не давала вести работы днем и к началу контрнаступления франкистов оборонительные рубежи не были закончены. XIII-я интербригада, боровшаяся на восточном берегу Гуадаррамы, попросила отвода в тыл, так как дальнейшие бои грозили ей полным уничтожением. Но командование было непреклонным.

Всего в ходе своего наступления республиканцы смогли освободить территорию шириной 15 и глубиной 12 километров. Но эти скромные приобретения были достигнуты ценой огромных потерь. Основной ошибкой было стремление захватить каждый населенный пункт. Для этого использовались танки, большее число которых было уничтожено. Пехота слишком поздно после артподготовки поднималась в атаку, и мятежники успевали выйти из укрытий и снова занять оборону. Мобилизованные новобранцы были плохо обучены и пребывали в состоянии животного ужаса от ударов с воздуха.

14 и 15 июля республиканцы еще предпринимали локальные атаки, но они не только не приносили успеха, а отбивались уже серьезными контратаками противника.

18 июля (в годовщину начала мятежа) франкисты с трех сторон перешли в контрнаступление. Предварительно они попытались вывести из строя всех советских военных советников. Вечером 17 июля все они ужинали в мадридском отеле «Гэйлорд», где жили почти все советники, воевавшие на Центральном фронте (атмосфера вечеров в «Гэйлорде» ярко описана у Хемингуэя в романе «По ком звонит колокол»). На утро все они, включая Штерна, почувствовали симптомы острого отравления, и анализы показали наличие в организме мышьяка. Были арестованы несколько человек из обслуживающего персонала, которых затем отпустили из-за недостатка улик.

В первый же день своего наступления мятежники пытались ударами справа и слева срезать республиканский выступ, одновременно давя на него с фронта. 45 тыс. атаковавших поддерживали легион «Кондор» и 100 орудий. Но первые дни ничего не дали Вареле. Франкисты были вынуждены занимать каждую пядь отбитой территории ценой большой крови. 23 июля, когда в одном из батальонов XIII-й интербригады на Гуадаррамском плацдарме взорвался боезапас, измученных непрерывными боями людей охватила паника, совпавшая с бегством части нестойких республиканских войск из-под Брунете. В этот критический момент мог развалиться весь республиканский фронт. Но части Листера, стоя насмерть, сумели удержать Брунете. Бегущих останавливали танками и пулеметами. Командир XIII-й интербригады убил одного солдата, отказавшегося вернуться в бой, и едва не был разорван на куски его сослуживцами.

25 июля Листер все же был вынужден оставить Брунете, сумев закрепиться на кладбище этого селения.

К 28 июля линия фронта стабилизировалась. Республиканцы сохранили захваченные населенные пункты Кихорна, Вильянуэва-де-ла-Каньяда и Вильянуэва-дель-Пардильо, потеряв 20 тысяч человек убитыми и 100 самолетов. Мятежники недосчитались 17 тыс. человек и 23 самолетов. Но уже в середине июля 1937 года из Германии прибыло еще 22 истребителя Ме-109. Особенно ужасными были потери республиканских танков — 61 захваченных и уничтоженных Т-26. Конечно, сказались неопытность и нестойкость испанских экипажей. Но главная причина крылась в небывалой концентрации противотанковой артиллерии на стороне франкистов: на один километр фронта приходилось 26,6 стволов, в то время как в среднем этот показатель обычно не превышал 13,8 единиц. После Брунете многие военные теоретики на Западе решили, что эра танков закончилась.

Большие «Канны» вокруг Мадрида опять не удались, но наступление франкистов на Севере было прервано на 5 недель. Варела предлагал Франко воспользоваться измотанностью республиканцев и на их плечах ворваться в Мадрид, но «генералиссимус» не стал рисковать своими отборными частями и вновь перебросил их на Север. Народная армия в этом первом своем крупном наступлении оставила в целом хорошее впечатление, хотя налицо была большая разница в боеспособности — с одной стороны, между закаленными интербригадами и коммунистическими частями Листера, а с другой — свежими бригадами испанской армии. Большие потери объяснялись неумелыми действиями командиров при маневрировании, а также подавляющим господством в воздухе авиации мятежников во время второй фазы сражения.

После Брунете во многих воинских частях Народной армии стал ощущаться упадок духа и неверие в благоприятный исход войны. Некоторые бойцы интербригад, особенно выходцы из богатых и среднеобеспеченных семей США, Великобритании и Скандинавских стран, стали проситься на родину. Они ехали на романтическую войну («войну поэтов», как ее называли), а оказались в грязных окопах под непрерывными бомбежками и артобстрелом. Некоторые жаловались, что им не хватает хорошего питания и «сладостей». Среди интербригадовцев распространилось крайне низкое мнение о боевых качествах испанцев. С другой стороны, продолжался приток добровольцев из Восточной Европы, особенно балканских стран, которых не пугали бытовая неустроенность и тяжелые бои.