Гражданская война в США 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)
Шрифт:
Несмотря на это, части дивизии Гордона и бригады Рем-сьюра в несколько бросков достигли траншей и ворвались внутрь. Там они пустили в ход штыки и приклады и после ожесточенного боя очистили большую часть укрепленной линии от неприятеля. К 9.30 утра северяне удерживали лишь [393] несколько сот метров от всей протяженности конфедеративных траншей, и эти незначительные участки уже не могли служить плацдармом для расширения прорыва. Впрочем, это не мешало им предпринимать попытки вернуть утраченные рубежи. Совершив перегруппировку, они снова пошли в атаку. Конфедераты встретили их прицельной стрельбой из-за своих брустверов и быстро заставили наступавших сначала замедлить шаг, а затем и вовсе упасть на землю. Из этого положения федералы открыли по траншеям ответный огонь, и вскоре вся Подкова, несмотря
Северяне, лежавшие на открытом месте по несколько десятков рядов в глубину (пехотные части все прибывали, внося в боевые линии неразбериху и сумятицу), смогли организовать почти непрерывную стрельбу. Как это обычно делается в подобных случаях, задние шеренги перезаряжали винтовки и передавали их передним, а те без устали посылали врагу пулю за пулей. Но позиции южан за бруствером были малоуязвимы и позволяли отвечать на эти выстрелы с убедительной точностью. Одновременно на тех участках Подковы, которые еще оставались в руках федералов, происходили короткие и яростные рукопашные схватки, подобные поединкам хищников, схватившимся из-за добычи. Здесь в ход шли штыки, приклады, ножи, кулаки и даже зубы. Одним словом, как писал позже офицер-северянин, «Подкова представляла собой кипящий, булькающий и шипящий котел смерти».
Пока происходила эта жестокая и неуправляемая схватка, не дававшая перевеса ни одной из сторон, командиры федералов решили наконец нанести фланговые удары по Подкове и срезать ее, словно старый мозоль. Как уже говорилось выше, роль таких «ножниц» отводилась корпусам Бернсайда и Райта, которые были развернуты соответственно слева и справа от вступивших в бой частей Хенкока.
Первым атаку начал неповоротливый Бернсайд. Он двинул на врага 2-ю дивизию генерала Поттера при поддержке 1-й дивизии Криттендена, и сперва им удалось добиться успеха. Люди Андерсона, занимавшие этот участок траншеи, не ожидали атаки и были мгновенно выбиты из своих укреплений [394], потеряв при этом несколько орудий. Но затем у дивизии Поттера начались неприятности. Сначала ей не удалось установить контакт с левым флангом 2-го корпуса, сражавшимся на изгибе Подковы, и прорыв Поттера оказался изолированным. Бернсайд двинул ему на подмогу дивизию Криттендена, но и та не сумела соединиться с частями Хенкока. Оставалась еще одна дивизия — Уилкокса, однако прежде чем она смогла атаковать, южане уже успели собраться с силами и сами нанесли мощный контрудар. Стремительным наскоком они очистили восточную часть Подковы от дивизии Поттера и заставили ее податься назад. Правда, северяне не пожелали отходить на исходные рубежи и принялись окапываться прямо под огнем противника. Вскоре напротив долговременных укреплений корпуса Хилла появилась линия неглубоких временных ячеек, в которых сидели и из которых стреляли по врагу солдаты Бернсайда. К 9 часам они установили связь с корпусом Хенкока, образовав единую линию огня.
К тому времени 3-я дивизия Бернсайда во главе с Уилкоксом закончила свои приготовления и тоже пошла в наступление. Она взяла левее линии федеральных ячеек и двинулась через густой перелесок, подходивший к самому брустверу вражеских позиций. Однако на этот раз южане не дремали и, едва на опушке леса показались враги, открыли из своих траншей залповый огонь. Уилкокс попытался хотя бы закрепиться под прикрытием деревьев, и некоторое время его люди активно отвечали на стрельбу неприятеля. Но затем утомленные неуютным соседством, южане выпрыгнули из окопов и со штыками наперевес бросились в контратаку. Произошла ожесточенная свалка, и конфедераты погнали янки через перелесок, буквально ступая по трупам солдат в синей униформе.
Вдруг бегущие впереди северяне рассеялись, а конфедераты обнаружили себя в нескольких десятках метров от вражеских батарей. Не успели они сообразить в чем дело, как орудия громыхнули им прямо в лицо, и картечь рассеяла пехотинцев, как кучу сухих листьев. Воспользовавшись прикрытием артиллерийского огня, дивизия Уилкокса опять выдвинулась вперед и, закрепившись на кромке леса, также [395] начала окапываться. На этом попытки Бернсайда завладеть траншеями противника закончились, а его линия стабилизировалась. В то утро он потерял в бесплодных атаках 1200 человек
6-й корпус, введенный в бой одновременно с Бернсайдом, действовал более активно, хотя также не добился существенных результатов. Его атака была направлена на западную часть Подковы, т. е. на тот самый участок, который уже штурмовался Антоном 10 мая. Последний, кстати, и возглавил атаку дивизии Райта со своей 2-й бригадой. Он снова повел ее через лес и вышел прямо к одному из секторов траншей, недавно отбитому южанами. Этот сектор представлял собой резкий выступ, образованный большим уродливым углом (позже он стал называться Кровавый угол), в котором расположились теперь бригады Ремсьюра и Мак-Гауэна.
Выдвинутое положение позволяло им вести анфиладный огонь по частям Хенкока, сражавшимся за вершину Подковы, а также угрожать им ударом с тыла. Аптон, тактический глазомер которого был по-прежнему острым, сразу оценил важность этого бастиона и решил во что бы то ни стало забрать его у противника. Между тем южане заметили, что среди деревьев мелькают синие мундиры, и открыли по полкам 2-й бригады беглый огонь. Через несколько секунд их выстрелы вынудили атакующих лечь на землю под прикрытие высокой изгороди.
«Не могу представить, что кто-то вообще мог выжить под таким прицельным огнем как тот, что обрушился на нас на этом пункте, — вспоминал офицер 95-го Пенсильванского полка Нортон Галоуэй. — Огонь был столь сильным, что он срезал стебли травы вокруг нас, и пули, жужжа, находили свои жертвы десятками».
Однако Аптон не позволил своим людям слишком долго разлеживаться на земле. По его приказу бригада вскочила на ноги и стремительно бросилась на неприятельские траншеи. На сей раз ей удалось приблизиться к брустверу почти вплотную, но огонь конфедератов был слишком силен, и федералам снова пришлось залечь. Правда, теперь они были всего в [396] нескольких метрах от вражеских позиции, и, казалось, им достаточно протянуть руку, чтобы овладеть ими.
Сделать это, однако, было нелегко, поскольку всякие попытки вскочить и броситься вперед пресекались на корню меткими выстрелами южан. Тогда, расположившись в неглубокой ложбине у самой линии траншей, федералы открыли огонь в упор, стараясь перебить как можно больше врагов. А те тоже не оставались в долгу и отстреливались, просовывая стволы своих винтовок сквозь щели амбразур, проделанных в бревенчатом бруствере.
В некоторых местах, где северянам удалось подползти к самым окопам, этот бруствер был единственным, что разделяло сражающихся, и там бой достигал наибольшего накала. Северяне и южане пытались достать друг друга штыками сквозь щели в бревнах или, впрыгивая на бруствер, наносили удары прикладами сверху. Однако подобные действия редко приносили успех, и в основном сражающиеся продолжали палить друг в друга в упор. Для этой цели они поднимали над кромкой бруствера винтовки и разряжали их наугад, в кого Бог пошлет. Самые же отчаянные вскакивали наверх и, стоя на краю траншей, принимались выпускать пулю за пулей по мере того, как их товарищи передавали им заряженные винтовки. Как правило, такому смельчаку удавалось сделать 2–3 выстрела, прежде чем он сам получал пулю или падал проткнутый штыком. Однако не успевало одно бездыханное тело коснуться земли, как на бруствер карабкался новый храбрец, также падавший замертво через несколько секунд.
В результате и траншеи, в которых укрепилась пехота южан, и ложбина, где засели северяне, были переполнены убитыми и ранеными. Те же, кто еще продолжал сражаться, стояли под хлещущим ливнем по колено в грязи и воде, на поверхности которой, как бревна во время сплава, качались мертвые тела. Порой их оказывалось так много, что они мешали вести бой, и то здесь, то там противники по безмолвной договоренности прекращали огонь, убирали тела, а затем опять возвращались к своей жестокой работе.
Аптон наблюдал за этой бойней с небольшого расстояния, сидя на лошади, но по странной случайности вражеские [397] пули не трогали храброго полковника. «Держа шляпу в руке, — вспоминал очевидец, — он бесстрашно подбадривал своих людей и просил их удержать этот пункт, в то время как все офицеры его штаба были убиты, ранены или лишились своих лошадей».