Гражданская война
Шрифт:
42. Помпей был отрезан от Диррахия, и так как ему не удалось осуществить свое первоначальное намерение, то он принял другой план: он разбил укрепленный лагерь на высоком месте, по имени Петра, где корабли могут без особого труда приставать к берегу и находить защиту от некоторых ветров. Там он приказал сосредоточить часть военного флота и свезти хлеб и прочие запасы из Азии и из всех других занимаемых им местностей. Цезарь понял, что война затянется; вместе с тем он потерял надежду на подвоз из Италии, так как все берега тщательно охранялись помпеянцами, а его собственные эскадры, построенные им зимой в Сицилии, Галлии и Италии, все еще не приходили. Поэтому он послал легатов Кв. Тиллия и Л. Канулея в Эпир для продовольственных заготовок, а так как эти местности были довольно далеко, то он устроил в определенных пунктах хлебные магазины и распределил между соседними общинами поставку хлебных подвод. Равным образом он приказал реквизировать все хлебные запасы в Лиссе, у парфинов и во всех укрепленных пунктах. Но их было очень мало, - с одной стороны, потому, что сама местность здесь сурова и гориста и население питается большей частью привозным хлебом, а с другой стороны, потому, что Помпей предвидел это и в предыдущие дни отдал область парфинов своему войску на разграбление: все их дома были обысканы и обобраны и
43. Ввиду этого Цезарь принял решение применительно к свойствам самой местности. Вокруг лагеря Помпея было очень много высоких и крутых холмов. Цезарь прежде всего занял их военной силой и построил на них редут. Затем, смотря по природным условиям каждого отдельного пункта, он соединил эти редуты укреплениями, которыми стал замыкать Помпея, преследуя при этом троякую цель: во-первых, так как у него было слишком мало продовольствия, а Помпей был силен конницей, то надо было с наименьшим риском обеспечить подвоз хлеба и провианта для войска; во-вторых, важно было отрезать Помпея от фуража и сделать его конницу совершенно бесполезной; в-третьих, большой авторитет, которым Помпей, очевидно, пользовался у иноземных народов, был бы ослаблен, если бы по всему свету распространилась молва, что Помпей осажден Цезарем и не решается на сражение.
44. Помпей не желал оставлять моря и Диррахия, так как он сосредоточил там все военные припасы, оборонительное и наступательное оружие и метательные машины, а также подвозил там на кораблях хлеб для войска. Но вместе с тем он не был в состоянии помешать фортификационным работам Цезаря иначе, как решившись на генеральное сражение; а его-то он в данный момент и не находил возможным. Для него оставался единственный способ ведения войны: захватывать как можно больше холмов, занимать военными отрядами местность на возможно большем протяжении и как можно больше разъединять силы Цезаря. Так он и делал. Он построил двадцать четыре редута на пространстве в пятнадцать миль в окружности и здесь добывал себе фураж; в пределах его укреплений было много засеянных полей, и на первое время он кормил на них свой вьючный скот. И подобно тому как наши посредством проведения непрерывных укреплений принимали меры к тому, чтобы помпеянцы не сделали где-нибудь вылазки и не напали бы на нас с тыла, - так и те в своем внутреннем кольце строили такие же непрерывные укрепления, чтобы наши не могли куда-либо проникнуть и обойти их с тыла. Но их работы шли успешнее наших, так как у них было больше солдат и их внутренние укрепления были меньшего размера, чем это было необходимо для укреплений Цезаря. Помпей, вообще говоря, не желал употреблять все свои боевые силы для противодействия работам Цезаря и избегал генерального сражения. Но при удобном случае он высылал стрелков и пращников, которых у него было очень много. Многие из наших солдат были ранены, и неприятельских стрел стали так бояться, что почти все солдаты начали делать себе из войлока, из тряпок или из кож рубашки и фуфайки для защиты отстрел.
45. Обе стороны употребляли много усилий на занятия командных пунктов: Цезарь хотел как можно теснее сомкнуть кольцо вокруг Помпея, а Помпей стремился захватить кругом побольше холмов на возможно большем пространстве, и из-за этого часто происходили сражения. Между прочим, когда 9-й легион Цезаря занял одну высоту и стал ее укреплять, Помпей занял другой холм против этой высоты и начал мешать нашим в их работах. Так как к нашей высоте можно было с одной ее стороны подойти по ровному месту, Помпей прежде всего расставил вокруг этого места стрелков и пращников, а затем выслал большое количество легковооруженных, пододвинул метательные орудия и стал таким образом мешать нашим фортификационным работам. Нам нелегко было и отбиваться и работать в одно и то же время. Ввиду того что нас со всех сторон метко обстреливали, Цезарь приказал отступить и очистить холм. Отступление шло по крутому склону. Тем яростнее наседали помпеянцы и не давали нашим отходить, так как им казалось, что мы очищаем позицию из страха. Говорят, что Помпей хвастливо предлагал окружающим признать его никуда не годным полководцем, если цезаревский легион осуществит без огромных потерь отступление с необдуманно занятого им пункта.
46. Беспокоясь за благополучное отступление своих, Цезарь приказал снести к краю холма фашины и сложить их против неприятеля; под их прикрытием солдаты должны были провести позади поперечный ров небольшой ширины, чтобы таким образом сделать это место по возможности со всех сторон труднодоступным. А в удобных местах он расставил пращников, которые должны были прикрывать наше отступление. Теперь он отдал приказ отвести легион назад. Поэтому помпеянцы надменнее и смелее стали теснить наших и наседать на них, а фашины, выставленные в качестве защиты, они сбросили в ров, чтобы облегчить себе переход через него. Когда Цезарь заметил это, то он стал опасаться, как бы этот отвод не показался поражением и бегством с позиции и не увеличил потерь. Поэтому он приказал командиру легиона Антонию приблизительно на середине пути ободрить солдат, дать сигнал трубой и атаковать неприятелей. Солдаты 9-го легиона вдруг стали дружно метать копья, бросились снизу бегом вверх по холму в контратаку, бурно погнали помпеянцев и заставили их повернуть тыл, причем отступление последних затруднялось лежавшими на земле фашинами, кольями, на которые они натыкались, и рвами. Наши же вполне могли удовлетвориться отступлением без больших потерь и вполне благополучно вернулись к себе в лагерь, перебив много неприятелей и потеряв всего пять человек. Затем они заняли по сю сторону от этого места еще несколько ближайших холмов и докончили свои фортификационные работы.
47. Это был новый и необычайный способ ведения войны как по очень большому количеству редутов, по огромному протяжению, по сложности фортификационных работ, по системе блокады, так и во всех других отношениях. В самом деле, всякий, кто пытается блокировать другого, обыкновенно замыкает неприятеля в кольцо тогда, когда последний приведен в расстройство, ослаблен или побежден в сражении либо деморализован какой-нибудь другой неудачей, между тем как осаждающий располагает превосходными конными и пешими силами. При этом цель блокады обыкновенно сводится к тому, чтобы отрезать неприятеля от подвоза провианта. Но в данном случае Цезарь блокировал с менее многочисленным войском неослабленную и свежую армию, имевшую всякие припасы в изобилии: к ней каждый день отовсюду приходило много судов с продовольствием, и какой бы ветер ни дул, он всегда в каком-нибудь одном направлении был благоприятен для плавания. Между тем сам Цезарь находился в очень затруднительном положении, так как весь хлеб повсеместно в округе был съеден. Но все-таки его солдаты выносили
48. Они нашли даже особый корень, называвшийся "хара", который с примесью молока очень облегчал их голод. Этого корня у них было очень много, и они делали из него подобие хлеба. Когда в разговорах помпеянцы попрекали наших голодом, то они забрасывали их хлебцами из этого корня, чтобы понизить их гордые надежды.
49. Уже начинал поспевать хлеб, и самая надежда облегчала нужду, так как у всех была уверенность, что скоро его будет много. Часто приходилось слышать на караулах и в разговорах заявления солдат, что они лучше будут питаться древесной корой, чем выпустят из рук Помпея. Им даже приятно было узнавать от перебежчиков, что помпеянцы кормят еще кое-как лошадей, в то время как остальной обозный скот у них уже погиб и что люди болеют от тесноты занимаемого ими места, от зловония, издаваемого множеством трупов, и от непривычки к ежедневной трудной работе, но что особенно тяжело им от недостатка воды. Действительно, Цезарь либо отвел все реки и ручьи, впадающие в море, либо запрудил их большими плотинами; так как местность была гориста и долины очень узки, то для запруды вбивались в дно сваи, и на них насыпалась земля, так что вода делалась стоячей. Таким образом, помпеянцы по необходимости должны были искать мест низких и болотистых и, вдобавок к другим ежедневным работам, вынуждены были рыть колодцы. Но эти источники были очень далеко от некоторых из их редутов и в жаркую погоду быстро высыхали. Наоборот, Цезарево войско пользовалось отличным здоровьем и было очень богато водой, а также всякого рода съестными припасами, кроме хлеба. Вообще видно было, как со дня ни день становилось лучше, и с созреванием хлебов увеличивалась надежда.
50. При этом оригинальном характере войны обе стороны изобретали и новые способы ее ведения. Когда помпеянцы замечали по сторожевым огням, что наши когорты ночью стоят на карауле у укреплений, то они бесшумно нападали, все зараз пускали стрелы в массу и затем поспешно возвращались к своим. Наученные этим опытом, наши придумали против этого такое средство, что зажигали огни в одном месте... [а караулили в другом]... (35)
51. Между тем П. Сулла (36), которого Цезарь при своем уходе назначил комендантом лагеря, по получении об этом известия пришел на помощь когорте со своими двумя легионами; с его приходом помпеянцы были без труда отражены. Они не вынесли ни вида, ни атаки наших, и как только первые из них были сбиты, остальные обратились в бегство и очистили позицию. Но когда наши погнались за ними, Сулла отозвал их назад, чтобы они в погоне не зашли далеко. Большинство думает, что если бы Сулла захотел энергичнее преследовать неприятеля, то война могла бы быть в этот день окончена. Однако его образ действий, по нашему мнению, не заслуживает порицания: одна роль принадлежит легату, другая - полководцу; один должен во всем держаться предписания, другой принимать самостоятельные решения сообразно с общим положением дела. Сулла, оставленный Цезарем в лагере, счел достаточным выручить своих и не пожелал дать генерального сражения (что могло бы принять и дурной оборот); иначе стали бы говорить, что он присвоил себе права главнокомандующего. Во всяком случае, его операция причинила помпеянцам много затруднений при отступлении: зайдя вперед с неудобного места, они остановились на самом верху и должны были бояться, в случае отступления по крутому скату, что наши станут преследовать их сверху; к тому же оставалось мало времени до захода солнца, так как в надежде покончить дело они продолжали сражаться до ночи. Вследствие этого Помпей по необходимости должен был принять случайное решение, сообразное данным моментом, и занял всего один холм, который лишь настолько был удален от нашего редута, что в него не могли попадать снаряды метательных орудий. На этой позиции он остановился, укрепил ее и здесь держал все войско.
52. Кроме того, в одно и то же время происходили сражения в двух разных местах, так как Помпей, чтобы разъединить силы Цезаря и отрезать их от подкреплений из ближайших редутов, атаковал несколько редутов сразу. В одном пункте Волкаций Тулл выдержал с тремя когортами атаку целого легиона и даже выбил его с позиции; в другом германцы, вышедшие из наших укреплений, перебили много неприятелей и благополучно вернулись к своим.
53. В шести сражениях, происшедших в один день (три было под Диррахием, три около укреплений), как оказалось при общем подсчете, помпеянцев пало две тысячи человек, из них много центурионов и добровольцев-ветеранов (в том числе - Валерий Флакк, сын Луция, бывшего претора Азии); неприятельских знамен было доставлено шесть. Наши потери во всех сражениях не превышали двадцати человек. Но на том же редуте все солдаты без исключения были ранены и четыре центуриона из 8-й когорты потеряли зрение. Когда солдаты хотели представить Цезарю доказательства своих трудов и опасностей, то, по их подсчету, в редут попало около тридцати тысяч стрел, причем в доставленном Цезарю щите центуриона Сцевы оказалось сто двадцать дыр. Последнего Цезарь за заслуги перед ним и перед государством наградил двумя тысячами [сестерциев] и объявил, что переводит его из 8-го ранга в 1-й (ибо было установлено, что редут обязан своим спасением главным образом ему); когорта же получила в награду двойное жалованье, хлеб, одежду, продовольственные пайки и военные отличия.
54. Помпей прибавил за ночь большие новые укрепления, в следующие затем дни воздвиг башни и, когда верки достигли высоты пятнадцати футов, прикрыл соответствующую сторону лагеря подвижными навесами: По прошествии пяти дней он воспользовался второй темной ночью, загородил лагерные ворота для затруднения входа в них рогатками, вывел в начале третьей стражи в полной тишине войско и вернулся в свои прежние укрепления.
55. Заняв Этолию, Акарнанию и Амфилохию при посредстве упомянутых выше Кассия Лонгина и Кальвисия Сабина, Цезарь считал нужным сделать попытку и относительно Ахайи и с этой целью несколько продвинуться вперед. Поэтому он послал туда Кв. (Фуфия) Калена и прикомандировал к нему Сабина и Кассия с их когортами. Узнав об их приходе, Рутилий Луп, который, по поручению Помпея, управлял Ахайей, решил своевременно укрепить Истмийский перешеек, чтобы не допустить Фуфия в Ахайю. Кален занял, по соглашению с населением, Дельфы, Фивы и Орхомен, а некоторые другие города взял с боя; остальные общины он старался склонить на сторону Цезаря отправлением к ним посольств. В этом, главным образом, и заключалась деятельность Фуфия.