Греческая Рапсодия
Шрифт:
Через несколько остановок он вышел и из телефонной будки позвонил Мерабу Кварацхелия. У него был включен телефон с определителем номера, поглотив монету, аппарат долго передавал длинные гудки. Виктор набрал номер Рязанова.
– Где ты сейчас находишься? – едва услышав голос, спросил Рязанов.
– Виктор назвал улицу.
– Слушай меня внимательно, Мераба убили. Дела плохи. Меня тоже пасут, но пока не трогают. Ляг на дно, надо выждать время, я что-нибудь придумаю. Домой не езди.
Позвони мне вечером на работу или домой.
Рязанов бросил трубку.
– Ах ты, сукин сын, – сказал себе Грек, – это же надо было вляпаться в такое дерьмо!
Повесив трубку, огляделся, смертельно завидуя людям, спокойно снующим вокруг. Пошел
– Ничего, ничего, – ответил Грек на вопросительный взгляд официанта, – еще одну рюмку.
Улыбаясь, оглядывающимся на него людям, он выпил вторую рюмку, с большим аппетитом съел салат и подозвал официанта.
– Можно от вас позвонить? – спросил он, рассчитываясь.
– Пожалуйста, телефон у бармена.
Грек подошел к стойке бара и набрал номер Рязанова. К телефону подошел бригадир.
– Степаныч, это ты? Не знаю, меня не было. Нет его. Наверное, к бабе какой-нибудь уехал.
– Сволочь, – сказал Грек, опуская трубку, – кобель несчастный. Это я не вам, – успокоил он удивленного бармена. – Еще один звонок, ладно?
Грек набрал телефон Бахтина, отодвинулся от стойки насколько позволял телефонный шнур и тихо сказал в трубку:
– Я приехал утром. Меня преследуют люди Грека, я вам уже объяснял. Что мне делать?
– Это ваши проблемы, – ответил помощник Бахтина (самого не было), – решайте сами. Напоминаю вам, что до выставки осталось три дня.
– Сука, – сказал Грек, давая отбой.
– Какие проблемы? – придвигаясь ближе, спросил бармен. – Могу помочь?
– Переночевать мне надо, – с надеждой сказал Виктор.
– Элементарно, – ответил бармен, – по лестнице на второй этаж.
– Сколько?
– Там есть человек, с ним рассчитаетесь.
Грек поднялся на второй этаж. Следуя извилинам коридора, дошел до пальмы в кадке, под которой сидел человек.
– Надолго? – спросил дежурный.
– Одну ночь.
– Девочку не надо?
– Сколько стоит?
– Пятьдесят зеленых.
– А номер?
– Двадцать пять.
– Нет, не надо. Платить за номер сразу?
– Можно утром.
Номер был угловым, с двумя окнами. Одно выходило на улицу. Второе – во двор. Грек внимательно оглядел все припаркованные машины. Прямо под окном, выходящим во двор, была черепичная крыша пристройки. Грек снял туфли и как-то сразу обмяк. Только сейчас он почувствовал, как устал. Не раздеваясь, Виктор лег на кровать, уверенный, что сразу заснет, а уж завтра – Бог даст.
Но сон не пожелал прийти к нему. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, пытаясь совладать с нагромождением мыслей. Затем все исчезло, и он увидел себя стоящим в излучине реки с берегами, поросшими редким камышом. Шел крупный снег, но безумствующий ветер с моря не давал ему утвердиться на земле, снег обелил лишь некоторые крупные, примерзшие к земле листья, не довезенные до свалки картонные ящики, куски фанеры, рваные калоши, кирпичи, пригорки и иные места, малодоступные ветру. Грек взмахивал спиннингом и выбирал из воды лесу. Грек было спокойно, ему нравилась и эта погода, с ветром и снегом; и серые с чернотой тучи, спускающиеся все ниже и ниже; и недоброе, освещенное неведомым светом море, лениво выравнивающую свою поверхность Все радовало взгляд Грека, и это потому, что дома его ждала мать, к которой он приехал погостить. Как странно, что он увидел именно эту картину, потому что до смерти матери он еще несколько раз навещал ее. Грек был одет в свой армейский бушлат. Он стоял, подняв воротник и надвинув на уши вязаную шапочку. Ему было тепло и радостно, но в следующий миг перед ним возникло участливое лицо бармена, и сонливость как рукой сняло. Он лежал, чувствуя нарастающую тревогу. Ресторан с гостиничными номерами не мог не платить бандитам, если это делал даже мелкая сошка Рязанов. Грек поднялся и подошел к окну, выходящему на улицу. Как раз в этот момент, увеличиваясь в объемах, подкатывал серебристый "Опель". Схватив в руки ботинки, Виктор бросился к другому окну. Отворил и выбрался на черепичную крышу. Радуясь тому, что не успел расплатиться, спрыгнул на землю, обул туфли и через арку выбежал на параллельную улицу. Во всем городе было одно единственное место, где ему меньше всего хотелось быть, но почему-то пришло в голову, что именно там его не будут искать, и Грек направился туда.
Он вошел в квартиру через черный ход, осмотрелся, отер пот со лба и услышал неясный шум. Несколько минут стоял с колотящимся сердцем, соображая, что делать, но шум был такой знакомый, будничный, спокойный. Наконец до него дошло, что это звуки падающей воды и доносятся они из ванной. О том, чтобы покинуть квартиру, не могло быть и речи: улицы города страшили его еще больше. Из двух зол он выбрал меньшее: вооружившись деревянной шваброй, стоящей в углу, рванул дверь ванной. Почему-то нагое тело Наташи произвело на него большее впечатление, чем в прошлый раз, хотя в тот раз он ее толком и не разглядел, как говорится, лицом к лицу, лица не увидать. Она стояла к нему боком, отвернув лицо в сторону. Улыбаясь, как идиот, он разглядывал ее бедра, грудь, рыжие волосы лобка и подмышек. Она мылась с закрытыми глазами, а когда их открыла, то увидела Виктора, подающего полотенце. Наташа коротко вскрикнула, ужас, отразившийся в ее глазах, сразу успокоил Грека.
– Ну как там, на том свете? – идиотски улыбаясь, спросил Виктор.
Наташа облизала губы, вытерла лицо, затем, опомнившись, закрылась полотенцем.
– Выйдите, пожалуйста, – попросила она.
– А ты не умрешь опять?
– Я постараюсь, – жалобно ответила девушка.
Виктор Грек вышел, закрыв за собой дверь, прошел в комнату, подошел к окну, не заметив ничего подозрительного, сел на стул, прислушиваясь к звукам в ванной.
Наташа вошла в комнату, обернув вокруг тела полотенце. Не глядя на Виктора, подошла к кровати с другой стороны, бросила мокрое полотенце на спинку стула и забралась под одеяло.
Виктор поднялся и сел у нее в ногах.
– Ну что, радость моя, давай поговорим.
– Правда, что ли, радость? – еле слышно спросила девушка.
– Ну, как тебе сказать… Подставила ты меня, конечно, капитально, но я рад тебя видеть. Посуди сама, раз ты жива, значит, я тебя не убивал, дураку ясно, значит, Бахтина я посылаю к такой-то матери. Раз ты жива, значит, Яша Грек пусть разбирается с тобой. То есть все стало на свои места. А я свободен как птица. Господи, Боже мой, как я люблю тебя. Нет, определенно, ты – радость моя. Скажи, милочка, где товар? Они ведь с ума сходят из-за него.
– Какой товар? – недоуменно спросила Наташа.
– Господи, только не это, – похолодев, сказал Грек. Она ничего не знала о товаре, он поверил ей сразу.
– Подожди-ка, – наморщив лоб, сказала Наташа, – тот мужик, который меня душил, тоже спрашивал про товар.
– Так, спокойно, спокойно. Давай-ка по порядку: я пошел в ванную, а ты в это время умерла, как это понимать?
– Да-а, это долгая песня.
– Ничего, рассказывай.
– Я жила с одним парнем, его звали Саша.
– Откуда он взялся?