Греческая Рапсодия

Агаев Самид

Яша Грек лег на нары и выжидающе посмотрел на человека в желтом пиджаке:

– Я тебя слушаю, Коростыль.

– Яша, я найду товар. Я отвечаю.

– Это всем ясно, что ты отвечаешь. Почему так много ты ему дал?

– Я давно с ним работал, и всегда он вовремя отдавал деньги. А в этот раз позвонил и сказал, что товар исчез. Я послал Белобрысого с Янычаром, чтобы они его слегка поприжали, но чурка так его стукнул, что тот концы отдал.

– Да-а, – протянул Яша Грек, – Фариз большой специалист. А ты не спросил, зачем он его так ударил?

– Говорит, что тот на него по матери заругался, а янычары, мол, этого

не прощают.

– Правильно говорит, – процедил Яша Грек. Он лежал, заложив руки за голову, и глядел в потолок. – Ну, продолжай.

– Я, если ты помнишь, – продолжал Коростыль, – был против Фариза, не надо было его брать на работу. Янычары и так в городе силу набирают. А ты взял к нам янычара. Он может стучать им.

– Этот вряд ли. А потом, ты же знаешь, Вазари – мой подельник, а он за него попросил. Я не мог ему отказать. И запомни, Коростыль, – повышая голос, продолжил Яша Грек, – как бы ни набирали силу янычары, последнее слово всегда остается за русскими. Ты понял?

– А что ты на меня кричишь? Я давно об этом толкую.

– Ладно, давай, прокрути мне еще раз. Я хочу понять. Может, я чего упустил.

– Девочка ушла от него три дня назад. Я не знал, что все так получится, иначе бы я ее не упустил. Когда парень отдал концы, я там все перерыл. Пусто-пусто. Позавчера звонит мне по рации мент – я же дал ее в розыск ментам – и говорит, что похожая девчонка в машине с мужиком. Я попросил, чтобы он задержал их, пока наша машина не подъедет. Пацаны пасли их до самого дома. Она, оказывается, поселилась в старом доме, там никто не живет, дом под снос идет. Короче, всю ночь я ждал, что мужик от нее отвалит. Утром терпение лопнуло. Вхожу – мужик в ванной, эта курва в постели млеет. У меня нервы не выдержали, схватил ее за гланды, а она вдруг захрипела и концы отдала. Я ее не душил, клянусь, падла буду. Может, она сердечница была. Слышу, мужик идет. Я в шкафу спрятался. Ну, думаю, меня увидит, либо с испугу концы отдаст, раз такая масть пошла, либо свидетель будет, что я бабу пришил. А он ее увидел – и бежать. Я видел, как он одевался, товара у него не было. Я так думаю, случайный он. Но ребята за ним поехали.

– А в машине смотрели?

– Машину менты потрошили еще до того. В общем, он чистый.

– Ищи, Коростыль, не найдешь – я тебе счетчик включу.

– Я найду.

Яша Грек повернулся на бок, лицом к стене. Человек в желтом пиджаке вышел и закрыл за собой дверь. Аудиенция закончилась.

В десять утра Виктор Грек был у Рязанова на работе.

Встретил его бригадир, пятидесятилетний отставной летчик гражданской авиации.

– Какие люди, – сказал он улыбаясь, – и без охраны.

Бригадир произносил слова нарочитым одесско-еврейским говором:

– Степаныч, что вам здесь нужно, зачем вы сюда приехали?

– Начальник у себя? – коротко спросил Грек, он не был расположен к шуткам. Бригадир развел руками:

– Шеф задерживается.

– Мы же с ним вчера договорились!

Бригадир вновь развел руками:

– Шеф задерживается, но даже это не помешает нам выпить. Прошу.

– Какое там пить, – в сердцах сказал Грек, – мне не до этого.

– Тогда тем более! – воскликнул бригадир. – Ну не вижу я причин, которые помешали бы нам выпить.

– Нет, спасибо, я не буду.

– Ну, как хотите. Смотрите, пожалеете.

Виктор Грек пошел в захламленный кабинет Рязанова, пролез в кресло и нахохлился в нем. Рязанов приехал с опозданием в полтора часа. Возник в дверях и воскликнул:

– Степаныч, прости подлеца, в последний раз!

Он опаздывал всегда. Это была патология. У него не было чувства времени. Жил он один в десятиметровой комнате, доставшейся ему после развода с женой. Дома появлялся ближе к полуночи и, как правило, отягощенный алкоголем. Но речи вел трезвые, и те, кто с ним договаривался в это время по телефону о встрече, обычно его не дожидались, наутро он ничего не помнил. Жена от него ушла быстро, и с тех пор он не женился.

– Рязанов, почему ты такая сволочь? – спросил Грек.

– Ну ладно, Степаныч, извини. Что случилось?

Грек вкратце рассказал обо всем, умолчав лишь о визите Бахтина.

– Ну ты даешь, Степаныч, – Рязанов поскреб лысеющую макушку.

– Ты бандитам платишь? – спросил Грек.

– Ну а как же. Куда теперь без бандитов. Но ты зря. Не стоит. Что ты им скажешь? Трахнул телку, и на тебя наехали? А потом, бандитам деньги за все надо платить. Просто так они ничего не делают. Тут нужен другой человек, с авторитетом. Есть у меня один грузин, машину тут ремонтирует. Авторитет, двадцать лет отсидел. Давай сейчас к нему поедем, переговорим.

Рязанов снял трубку и набрал номер:

– Алло, Мераб Давидович, здравствуйте, это Володя говорит Рязанов. Можно, я сейчас подъеду к вам? Да вопрос есть один, не телефонный разговор. Спасибо. Поехали, – сказал Рязанов, – он нас ждет.

Мераб Кварацхелия Забавлялся новой игрушкой – видеодвойкой "Шарп". Это была последняя модель супер – современного дизайна. В квартире было много оригинальных вещей: например, маленький фонтан в виде цветочной клумбы, над ней возвышалась стеклянная колба с краном, из которого текла вода; на журнальном столике стоял огромный перочинный нож, лезвия которого, при включении в сеть, сами выдвигались и складывались; под потолком висела люстра – вентилятор; бронзовые подсвечники в виде амуров, атлантов и кариатид; телефон в виде гоночного мотоцикла; телефон – магнитола, телефон начала века на золоченой высокой ножке с белым крутящимся диском на основании; два радиотелефона; на стенах висели кинжалы, два ружья – одно новое, американского производства, другое – немецкое, горизонтальная двустволка из коллекции Геринга.

Мерабу Кварацхелия было шестьдесят лет. Каждой новой забаве он радовался, как ребенок, вероятно, тем самым компенсируя годы лишений. Последнее время он жил в полном согласии с законом. Три года назад, по просьбе знакомого, Мераб Кварацхелия выбил из некоей фирмы большой долг, оговорив при этом себе солидный процент. Тогда же он купил небольшое кафе и жил себе припеваючи. Все это происходило в годы Передела, и в то время, когда во всех магазинах требовались талоны на приобретение любых продуктов, в его кафе всего было в избытке и без талонов. За свежим пивом к нему выстраивалась очередь. Вино, водка в розлив. Кафе очень скоро стало популярным. К нему приезжали люди со всей округи.

Мераб никогда не жалел денег для всякого рода чиновников, наведывавшихся в его кафе. Будь то пожарник, участковый или налоговый инспектор. Рэкетирам Мераб не платил. Он мог себе это позволить. Лагерная выслуга лет затыкала рот любому молокососу, появившемуся перед ним. Вором он не был никогда, но у воров в законе пользовался заслуженным авторитетом. Заправилы преступных группировок иногда приезжали к нему просто покушать. Время от времени он сам делал взносы в воровской общак, и с чистой совестью разменивал годы оставшейся жизни.