Греческое сокровище

Стоун Ирвинг

Копали до самого вечера; все четверо, включая Спироса, то и дело находили все новые удивительные предметы; то и дело слышались восхищенные возгласы. Спирос нашел красивой формы серебряный кувшин с длинной вертикальной ручкой. Вот появились на свет божий три золотые перевязи через плечо, украшенные розеточным узором, вот целая россыпь — сто штук—больших и мелких янтарных бусин. Генри взял пригоршню и послал по кругу.

— Все эти бусины, конечно же, были снизаны в ожерелья, как тысячи золотых бусин из сокровищ Приама, — сказал Генри. — Профессор Финдиклис, как по-вашему, не доказывает ли присутствие этих бусин среди сокровищ в царских могилах,

что янтарь в микенскую эпоху ценился очень высоко и шел на изготовление дорогих украшений?

Не склонный к категорическим суждениям. Финдиклис с, обычной учтивостью ответил:

— Возможно, и доказывает. Надо будет справиться в книгах по древней истории. Давайте заглянем в Национальную библиотеку, как вернемся в Афины.

Назавтра поднялись спозаранку. Генри нашел три миниатюрных здания чеканного золота, которые сильно его озадачили. Рассмотрев их внимательно, передал находку Софье, она отдала профессору Финдиклис у. Все трое наперебой начали высказывать догадки:

— …Что это может быть?.. Макеты храмов?.. У одного на коньке два голубя. И колонны такие же, как колонна между львами крепостных ворот!

Первый раз за все время стал на колени Стаматакис и принялся разгребать золу, гальку, землю. Теперь на дне могилы лихорадочно работали уже пятеро, делая одно открытие за другим: четыре золотых диадемы; узкий с тонким орнаментом золотой пояс, тяжелые золотые булавки — не то заколки для волос, не то брошки; массивный литой золотой львенок; звезда из трех золотых пластинок, спаянных в центре; золотые кольца; два маленьких топорика из тонкой золотой пластинки; медная вилка с тремя изогнутыми зубцами; алебастровые вазы; красивой формы костяные крышки для кувшинов; пустотелая фигурка с ногами буйвола, служившая, по-видимому, вазой…

Не замечали, как летит время. Пальцы просеивают землю, лица измазаны золой—хоть и холодно, приходится иной раз смахнуть пот; брюки на коленях побелели от глины, юбка у Софьи вся перепачкана в земле.

К вечеру, когда стало смеркаться, нашли деревянные пуговицы в форме крестиков, обложенных золотой фольгой; сотню маленьких золотых цветов; более сотни круглых золотых бляшек; еще сотню похожих на щиты дисков из золота с резным орнаментом. Они уже устали удивляться, а руки откапывали все новые предметы: серебряные кубки, чаши, вазы, деревянный гребень с гнутой золотой рукояткой, около пятидесяти золотых каракатиц, отлитых, по-видимому, в одном литике, наконечники стрел из обсидиана, шестьдесят кабаньих зубов — ими были украшены шлемы усопших монархов. На этот раз «Илиаду» вспомнил профессор Финдиклис:

…на главу же надел. Лаэртида герояШлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями.Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчалиБелые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясьВ стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.

Теперь начали извлекать бронзовые мечи, копья, длинные клинки, нашли алебастровую рукоятку, украшенную большими плоскими шляпками золотых гвоздей.

— Подобные шарообразные ручки из алебастра мы находили в Трое, — заметил Генри, — но не знали тогда, что это рукоятки кинжалов.

Софья прибавила:

— Помнишь, Генри, ты решил было, что это дверные ручки или набалдашники палок?

К концу дня выкопали тридцать медных сосудов и медных треножников — в «Илиаде» и «Одиссее» такие вручали победителям в играх, — а когда на дне могилы стало совсем темно, наткнулись

на целую гору устричных раковин, причем некоторые были закрыты.

— В могилах оставляли пишу, как в древнем Египте, — объяснял Генри. — А керамические черепки, которые во множестве валяются вокруг, говорят, по-видимому, еще об одном обычае, который жив в Греции и по сей день: на могиле почившего друга принято разбивать сосуды с водой.

Еще во время раскопок третьей могилы Стаматакис обратил внимание, что у особенно хрупких золотых предметов, если их поднимать наверх в мешке, обламываются края. И он попросил плотника из Харвати сколотить несколько небольших ящиков. Весь этот день, когда из земли как из рога изобилия являлись на свет маски, диадемы, браслеты и всевозможные украшения, он аккуратно укладывал их в очередной ящик, прилаживал к нему крышку и подавал одному из своих подручных, который выносил его по лестнице наверх и ставил к другим ящикам на телегу, охраняемую четырьмя солдатами, прибывшими из Афин.

Окончив дневной труд, подняли наверх оставшиеся ящики. Домой шли пешком, следом за телегой. У дома Стаматакиса телегу разгрузили, и солдаты помогли перенести найденные за день сокровища в кладовую. Стаматакис закрыл за солдатами дверь, зажег две лампы. Несмотря на сильнейшую усталость, все были радостно возбуждены, сняли с ящиков крышки и сгрудились вокруг сокровищ, восхищаясь красотой древнего золота, тускло поблескивающего при свете керосиновых ламп.

Какая огромная работа их ожидала! Каждый предмет надо было сфотографировать, описать, занести в каталог. А сейчас можно только подержать замечательные изделия в руках, внимательно их разглядеть; на остальное не было времени. В дверь постучали. Стаматакис впустил Иоанну Даси и ее старшую дочь, принесших накрытые блюда с горячей едой и бутылку узо. На них были темные шерстяные жакеты (вечера стали холодные). Мужчины выпили лакричной настойки, и все с большим аппетитом принялись за еду. Утолив голод, устроили военный совет. Как уберечь золото? Как переправить его в целости и сохранности в Афины? Стаматакиса было не узнать— вежливый, почтительный, куда девалась его резкость, — он когда-то учился у профессора Финдиклиса.

— Профессор, — заговорил он, — не лучше ли вам захватить с собой это золото, когда вы поедете обратно в Афины? Я все аккуратно упакую, вы возьмете с собой солдат, и они будут охранять сокровища на борту парохода.

— Согласен. Телеграфирую обществу, чтобы прислали охрану в Пирей, откуда сокровища будут сразу же доставлены в Национальный банк.

Софья заметила, что у Генри дрогнули желваки, горькая улыбка скривила уголки губ. Она будто читала его мысли: «Я нашел эти могилы. Я раскопал их и обнаружил останки древних царей. Я извлек из земли несметные сокровища доисторической цивилизации. И вот словно меня здесь нет. Со мной даже не советуются. Они будут распоряжаться бесценной коллекцией как захотят. В Афинах обо мне и вовсе забудут. А ведь все это моя заслуга; сколько вложено труда, денег, умственных и душевных сил. Но для них я чужой. Больше они во мне не нуждаются».

С дороги, когда шли к дому Дасисов, увидели на акрополе огни — это солдаты жгли костры на своих постах, чтобы не замерзнуть ночью. Генри обмер — ожила история! Обращаясь скорее к самому себе, чем к спутникам, он заговорил:

— Микены пали в 468 году до новой эры, и вот теперь, спустя две с половиной тысячи лет, в крепости опять военный гарнизон, горят сторожевые костры, которые видны по всей аргосской долине. Они переносят нас в те давние времена, когда Агамемнон возвращался из Трои и на высотах зажглись вестовые огни, предупредившие Клитемнестру и ее любовника о его приближении.