Гречишный мёд
Шрифт:
Я кивнула. До того как сообщу Круглову о происшествии, надо выяснить ситуацию.
— Какие у неё травмы?
— Открытый перелом голени, похоже, сотрясение мозга. О позвоночнике ничего не могу сказать. Гречка, она приходит в себя...
— Сделай тест на чувствительность. И держи ей голову, не отпускай. Я сообщу Виктору.
Быстро выйдя из столовой, я поднялась по лестнице и направилась к кабинету хозяина. На мой стук он недовольно бросил:
— Войдите. Что, Ульяна? Мы почти закончили.
— Ваша супруга, Виктор
Он бросил раздражённый взгляд на пожилого мужчину-юриста.
— Подписывай. Все готово, — потом снова повернулся ко мне. — Так что с ней?
— Марина упала с лестницы, у неё многочисленные травмы, — закончила я и увидела, как в его глазах сначала промелькнуло непонимание, потом ужас, а затем бездонно-чёрные зрачки Круглова засверкали лютой яростью.
Он сжал зубы, и из его горла вырвалось почти звериное рычание. Я отвела взгляд и тут же натолкнулась на, как показалось, заинтересованный взгляд его сына Максима.
— Да у меня самолёт через два с половиной часа! Надо залепить ее пластырями и забинтовать. Все готово к отъезду.
— Боюсь, ваша супруга не в состоянии сопровождать вас в этой поездке. С минуту на минуту прибудет медицинский вертолёт. У Марины слишком серьёзные травмы.
Круглов схватился за воротник рубашки, рванул, сдирая галстук.
— Твою мать! Чертова стерва! Я не могу оставаться здесь! Мне надо сегодня же улететь. Где она? Макс!
Он распахнул дверь и галопом сбежал вниз. Максим последовал за ним. Я осталась стоять, наблюдая, как юрист упаковывает в портфель документы. Мужчина улыбнулся мне на прощание и спешно вышел из кабинета.
Макс проводил взглядом поднявшийся вертолёт, пригладил взлохмаченные ветром волосы. Виктор ещё какое-то время стоял злой, сжимал и разжимал кулаки.
— День не задался, — пробормотал он.
Максим согласился с ним в душе. Да, все пошло наперекосяк для Виктора с самого утра, когда юрист отказался ставить печать на одном из документов. Макс был благодарен ему за это. Он не мог понять, почему человек Круглова вдруг заартачился — неужели так сильно испугался за свою шкуру? Вполне вероятно, присутствие наследника также повлияло на это решение. А под конец отчебучила Марина. Какого лешего этой кукле взбрело в голову иди в оранжерею прямо перед отъездом?
Макса передернуло при воспоминании о лежащей в неестественной позе девушке. Быстро распухавшая посиневшая нога, кость, почти прорезавшая кожу, кровь, сочившаяся из рваной раны на лбу. Никакие бинты и пластыри здесь не помогли бы. Грудь Марины часто вздымалась, изо рта со свистом вырывался воздух. Прибывшие медики подтвердили озвученные Ульяной травмы. По счастью позвоночник Марины не был поврежден.
Она приоткрыла глаза и, увидев склонившееся над ней лицо Макса, простонала. Он прислонил палец к губам. Молодая женщина узнала его, ее ресницы затрепетали.
— Тише, тебе нельзя говорить. Сейчас тебя отправят
Увидел, как из-под закрытых век скатилась слеза.
Круглов все это время стоял в стороне, нервно теребил сбившийся набок галстук. Перед тем как уйти, приказал:
— Никакого телевидения. Не хочу ничего слышать в новостях.
Затем резко развернулся и направился к дому.
Пока Марину погружали на носилки и заносили в люк медицинского вертолета, Максим наблюдал за входом в дом. Видел, как Круглов выходил в сопровождении Ульяны, садился в машину. Похоже, ему было наплевать на самочувствие супруги — это была очередная помеха его планам и ничего более.
Это была она — его Ульяна. Макс был уверен в этом на двести процентов. Сейчас, когда на ее лице не было этих огромных зеркальных очков, он мог как следует рассмотреть девушку. Да, она, несомненно, изменилась, но эти ее глаза, изящные чёрные дуги бровей, слегка пухлые губы, теперь плотно сжатые в строгую полоску. Она носила теперь гладкую причёску, увенчанную объемным пучком.
Вздохнув, Макс представил, как выпускает ее длинные густые волосы из плена шпилек, и они шелковистой волной рушатся на ее грудь, спину, плечи... Приятель в брюках мгновенно отозвался. Дьявол, ещё не хватало, чтобы кто-то заметил это!
Интересно, помнит ли Ульяна его? Ведь это было так давно, она была совсем ещё юной. Макс словно почувствовал вкус ее кожи на губах. Тогда он жаждал ощутить ее всю и из-за обмороженных рук пробовал эту девушку губами, всю, везде... каждый сантиметр ее кожи.
Почувствовав, что в брюках становится совсем неуютно, мужчина взбежал по лестнице в дом и, открыв дверь, столкнулся с предметом своих переживаний.
— Простите... Максим Викторович… — Она подняла руку, желая опустить очки на лицо.
— Зайдите ко мне в кабинет, Ульяна.
— Моя смена закончена... — она попыталась возразить, но, увидев, как он нахмурился, кивнула и отступила.
Максим прошёл в кабинет, по дороге обдумывая, о чем говорить с девушкой. На самом деле все, что ему хотелось — видеть ее вблизи, слышать голос, чувствовать ее вкус.
Ульяна следовала за ним — он слышал стук ее каблуков за спиной. Войдя внутрь, сел за стол и предложил сесть девушке. Он молчал какое-то время и, когда пауза стала уже заметно неловкой, произнёс внезапно охрипшим голосом:
— Сколько часов длится ваша смена, Ульяна?
— Четырнадцать.
— С завтрашнего дня вы работаете круглосуточно.
— Но... простите... В моем контракте специальным пунктом оговорено...
— Можете его порвать и выбросить. Теперь у нас будет новый контракт, — с этими словами Макс вытащил ручку и белый лист бумаги.
Девушка упрямо вскинула голову.
— Кроме работы, у меня есть ещё личная жизнь.
— Тройная оплата пойдет? — он занёс ручку над бумагой, приготовившись записывать.