Грех бессмертия
Шрифт:
Только тогда, когда он оставался один и позволял своим мыслям уноситься прочь, Эван ощущал знакомые цепкие паучьи прикосновения старых сомнений. Они познакомились с немногими семьями в Вифаниином Грехе, и хотя уже три раза навещали Демарджонов, Эван начинал ощущать и опасаться недостатка доброжелательности. Он попытался высказать свои чувства Кэй, но она посмеялась и сказала, что на знакомство с новыми людьми в любом городе требуется время. Нет нужды торопить события или беспокоиться на этот счет, сказала она, все придет в свое время. Наконец он согласился, что, вероятно, она права.
Посторонний, думал Эван; всегда посторонний, сующий нос не в свои дела. Это все воображение,
С той первой ночи в Вифаниином Грехе он больше не видел снов, но могучий заряд того сна все еще изводил его. Мысленным взором он видел буквы на дорожном указателе: ВИФАНИИН ГРЕХ. И что-то, приближающееся в водовороте удушливой пыли. Он не имел представления, что это было, но свежее воспоминание об этом болезненно отдавалось в его нервах. Он пытался забыться, объясняя свое состояние беспокойством, или утомлением, или чем угодно, но вместо того, чтобы забыть, он просто закопал этот кошмар в могилу — и часто возвращался к нему, принося с собой запах смерти и ослепительно темного страха.
Но были и другие вещи, которые тоже беспокоили его, и не все они были заключены в мире сновидений. Однажды он вышел из дома и пошел пешком по улицам деревни, просто из любопытства, любуясь цветами на Круге, наблюдая за игроками в теннис на кортах недалеко от Диэр-Кросс-Лэйн, вслушиваясь в мягкий голос ветерка в верхушках деревьев. Все больше углубляясь в деревню, он обнаружил, что стоит на углу Каулингтон-стрит, замерев на месте. Прямо перед ним по земле протянулась тень, остроугольная и густо-черная; за забором из кованного железа с заостренными наконечниками стоял тот дом из темного камня, крышу которого он видел с Мак-Клейн-террас. Окна пылали отраженным солнечным светом, словно добела раскаленные глаза с оранжевыми зрачками. От улицы к двери вела асфальтированная дорожка, обрамленная по обе стороны аккуратно постриженной живой изгородью, но вдоль окон первого этажа рос густой дикий кустарник. Окрестности дома были зелеными и слегка холмистыми, равномерно посаженные дубы отбрасывали мозаичные тени. Ничто вокруг дома не двигалось, и Эван не смог ничего разглядеть за его окнами. Через несколько минут Эван ощутил, как неожиданно пробежал по позвоночнику холодок, хотя он стоял на полностью открытом солнечному свету месте. Его пульс участился, а когда он поднес руку ко лбу, то обнаружил легкую испарину. Он быстро повернулся и пошел обратно тем же путем, оставляя это место позади.
Но он не знал, почему почувствовал неожиданный приступ страха.
Были также и другие вещи: тень однорукой фигуры; очертания фигуры, быстро промелькнувшей мимо его спальни и дальше вниз по улице; лай собаки в тихие ночные часы. Преследующие его глаза Гарриса Демарджона.
Воображение?
Ничто не является реальным, кроме того, что ты ощущаешь, говорил себе Эван, прислушиваясь к гудению косилки. Но является ли то, что я ощущаю, реальным? Эти мучительные сомнения
А теперь они звучали голосом косилки для лужаек.
Эван встал, поднялся по лестнице из полуподвала и встал в дверном проеме, глядя через улицу на дом Китинга.
Китинг выглядел более молодым человеком, чем Эван представлял себе; он был одет в потертые джинсы и промокшую от пота футболку. Пока Эван смотрел, Китинг, стоя за своей красной косилкой, на мгновение сделал передышку, чтобы вытереть лицо белым носовым платком. На подъезде к дому стоял потрепанный на вид и запачканный краской грузовичок-пикап с опущенным задним бортом. Не совсем подходящее средство передвижения для этого человека. Эван закрыл дверь, перешел через улицу и остановился на тротуаре, глядя, как он работает. На Китинге были очки, заклеенные липкой лентой. Он посмотрел вверх, увидел Эвана и приветственно кивнул.
— Жаркий день, чтобы заниматься этим, — сквозь шум косилки обратился к нему Эван.
Человек взглянул на него, сощурившись, и покачал головой, давая понять что не слышит. Он нагнулся, выключил двигатель, и наступила тишина.
— Что вы сказали? — переспросил он.
— Я сказал, жаркий день сегодня, чтобы подрезать траву.
Китинг вытер лицо рукой.
— Жарче, чем в аду, — отозвался он. — Однако в тени не так уж плохо.
Эван шагнул вперед.
— Я Эван Рейд, — сказал он. — Я живу вон там, через улицу. А вы мистер Китинг?
— Китинг? — человек замолчал на несколько секунд и поглядел на почтовый ящик: КИТ, читалось на нем, остальные буквы исчезли. — О, нет, я не Китинг. Мое имя Нили Эймс.
— О, да, понимаю, — сказал Эван, но на самом деле он ничего не понимал. Он посмотрел на привлекательный домик с несколькими этажами, который был тих и, по-видимому, необитаем. — Думаю, что он еще не вернулся из своего отпуска.
— Думаю, нет, — ответил Нили. Он вытащил из заднего кармана пачку сигарет и зажег одну при помощи видавшей виды зажигалки «Зиппо».
— А вы родственник или кто-нибудь еще, раз ухаживаете за его домом, пока он в отъезде?
— Нет. Я работаю для деревни. Я делаю то, что мне говорят, и вот поэтому я здесь.
Эван улыбнулся.
— Я заметил, что трава здесь становится немного высоковатой, но я не думал, что деревня направит кого-нибудь подрезать ее.
— Вы будете удивлены, — сказал Нили, дымя своей сигаретой. Последнюю пару недель я делал самые разные дела. Они хотят, чтобы я надорвал здесь свою задницу.
Эван направился к дому, подошел к входной двери и, пока Нили наблюдал за ним, заглянул в окно. Это была типично обставленная гостиная, со стульями, коричневым диваном, настольными лампами, кофейным столиком. На столе лежали журналы: «Спортс Эфилд», «Тайм», «Ньюсуик». Эван заметил двух мух, кружащихся под потолком, они сели на кофейный столик и поползли по обложке «Спортс Эфилд».
— Никого нет дома, — сказал Нили.
— Да, вижу. Слишком плохо, — Эван обернулся к нему, затем застыл на месте. Далеко в небе, близко к горизонту, поднимался сероватый столб дыма. — Там что-то горит! — сказал Эван, показывая туда.
Нили посмотрел и через несколько секунд покачал головой.
— Это оползень, за пару миль отсюда, по другую сторону леса. Большинство деревень в округе используют его как свалку для мусора. Кто-то просто сжигает мусор.
— А огонь не распространится?