Грехи ангелов
Шрифт:
— А что пишут другие критики? — поинтересовалась Джеки.
— Примерно то же самое. За редким исключением. Коммерческая неудача очевидна…
— Боб, чего доброго, застрелится с горя. Ведь он-то был уверен, что сделал хит.
— Ну я-то так не думал. Да и ты, я полагаю, тоже. Если честно, конечно. — Макс раздраженно затряс головой. — Пьеса чертовски слабая. Это было ясно с самого начала. Нужно вообще не иметь мозгов, чтобы взяться за постановку, в которой единственная занятная фигура — гигантская надувная кукла. Даже если она сверкает и летает над сценой…
— Но, может
Боб Ратклифф был ее старым знакомым. Когда-то он был вокалистом в одной рок-группе. Последние два года он не мог говорить и думать ни о чем, кроме своего «Волшебства», и ради этой постановки заложил все, что имел. Если мюзикл провалится, то ему и в самом деле конец.
— Не будь наивной, Джеки.
— Я действительно не умею злословить, Макс, — сказала она, нахмурившись.
— Ну ничего, это приходит с опытом.
— Благодарю, Макс, — сказала она. — Ты никогда за словом в карман не полезешь.
— Послушай, дорогая Джеки, ведь Боб дал одну маленькую промашку, — язвительно заметил Макс. — Он решил, что всяческие спецэффекты вроде лазеров и оглушительной музыки могут заменить хороший сценарий, тщательный подбор актеров и прочее. Однако никакие технические навороты этого не заменят!.. — Он презрительно покачал головой. — Конечно, эта глупая кукла — чудо инженерной мысли. Ее создателю, возможно, даже присудят какую-нибудь премию. Скажу больше: очень может быть, что «Таймс» и «Старлайт экспресс» даже начнут рукоплескать, когда этот идиотский спектакль пойдет на сцене. Современной публике вообще не нужны серьезные постановки…
— В общем, я согласна со всем, что ты сказал, однако независимо от того, изменились или нет вкусы публики, она все равно будет требовать что-то сногсшибательное за те деньги, которые потратит на билеты…
— Да поможет нам Бог! — прервал ее Макс и сложил газету, словно закрыл тему.
Джеки едва сдержала улыбку.
— Альдо что-нибудь говорил по поводу того, что из мелодии во втором акте нужно вырезать несколько тактов? — отрывисто поинтересовался Макс.
— Ты имеешь в виду песню «Колеса», камера и я»? Да, мы это обсуждали, но я не вижу оснований для паники относительно этой сцены.
— Кажется, ты собиралась делать трехчасовой мюзикл?
— Именно так.
— Тогда песню придется выбросить.
— Но не в ущерб же постановке.
— Я этого и не говорю. Однако это самая длинная песня во всем спектакле.
— И одна из основных. Ведь в этой песне как бы сконцентрировано все, о чем мечтает Мэрилин.
— И все-таки ее лучше выбросить, — настаивал Макс. — Если поначалу мюзикл не будет иметь ломового успеха, затянутость действия его окончательно доконает. Даже предварительная продажа билетов не сможет окупить затраты на постановку такого длинного спектакля.
— Это мои проблемы, Макс, — сказала она, приподняв брови. — Ты меня удивляешь. Мне всегда казалось, что режиссера в первую голову должны волновать творческие вопросы. А уж о том, откуда достать денег, он должен думать в последнюю очередь…
— И все-таки песня слишком затянута.
— Мы подсократим ее, я же сказала.
— Я думаю также, что будет разумным поставить ее в финал первого акта.
— Альдо тоже высказывался в этом духе. Почему бы нам не обсудить это подробнее за ленчем?
— До обеда я слишком занят. Но я готов увидеться в студии часа в два. До общего собрания труппы.
— Прекрасно, — кивнула Джеки.
Тем не менее в душе она ощутила раздражение. Уж не Ивонн ли причина его необыкновенной занятости? А может быть, он еще кого-нибудь обхаживает, этот бойкий театральный ходок? Не успела она задержаться на этой мысли, как Макс уже двинулся к двери.
— Сначала мне нужно забежать в костюмерный цех, — сказал он. — Я должен обсудить с Ивонн кое-какие вопросы…
Джеки молча посмотрела ему вслед. Как жаль, что им приходится друг с другом лицемерить! Несколько мгновений она сидела неподвижно. Все в ее жизни шло как-то наперекосяк. Никакого спокойствия. Никакой ясности. Она взяла со стола чашку с остывшим кофе и подошла к окну, из которого открывался вид на Чаринг-роуд.
Мостовая потемнела от влаги, которую принесли промозглые ноябрьские туманы. Cветофор переключился на красный, и движение замерло. Пассажиры на остановке терпеливо дожидались автобуса, а несколько энергичных кришнаитов сновали между машинами, стараясь всучить кому-нибудь свои странные книги. Их выкрики «Харе, Кришна!» гулко разносились по всей Оксфорд-стрит.
Джеки пробежала взглядом по улице и вдруг увидела Джемми, который шел по тротуару, выделяясь среди прохожих благодаря своему росту. В одной руке у него был белый бумажный пакет, а в другой — большая пластиковая чашка. Вероятно, он только что купил себе завтрак и теперь возвращался на студию.
После вечеринки в «Аннабель» она видела его только мельком. У них не было случая поговорить с глазу на глаз. Черт возьми, зачем ему понадобилось усложнять ее жизнь и без того непростую? Кажется, она ни разу не давала ему никакого повода. Впрочем, всему виной было, наверное, шампанское и задушевная мелодия. Тем не менее в ее памяти живо сохранился момент их первой встречи и его слова о том, что она обольстительно выглядит. Это взволновало ее, разве нет?.. И даже теперь, у себя в кабинете, она чувствовала, как у нее краснеют щеки. Могла ли она тогда предвидеть, во что все это выльется? Как бы там ни было, теперь трудно что-то изменить. До чего же она оказалась слепа, если не заметила того, что он увлекся ею! И вдобавок убеждала Дрю, что тот ошибается, говоря об этом. Снова она его недооценила.
Ричард наблюдал, как Люси одевается, и она ничего не имела против. Другие девушки, с которыми он был прежде близок, не любили, когда за ними наблюдают в этот момент. Вероятно, они вообще опасались того, чтобы мужчина слишком внимательно их рассматривал.
Женщины словно завораживали его. Ричард давно покорился их очарованию, и для него не имело большого значения, даже если у очередной дамы сердца были кривоватые ноги, не идеальные зубы или на груди около сосков выросло несколько волосков. Он всегда ухитрялся отыскать в очередной избраннице что-то такое, что влекло его к ней.