Грехи империи
Шрифт:
– А что касается почты?
Разочарование Микеля усиливалось. Тампо был осторожен. Бездна, до чего осторожен.
– Всегда исходящая, – ответила Гленна. – Иногда в Адро или Нови. Или в Бруданию, Редстоун и Малую Старлу. Сами письма я никогда не видела, только бросала их в почтовый ящик.
– Как он вам платил?
– Наличными. Раз в две недели. В это же время поручал мне оплачивать аренду.
– Когда вы видели его в последний раз? Сегодня?
– Нет. Четыре дня назад. Он работал допоздна в тот вечер и сказал, что может приходить по ночам.
– Но сегодня вы его вообще не видели? – прорычал Микель.
Он потерпел полное фиаско. Тампо должен допускать промахи. Нельзя всё предусмотреть.
– После вашего ухода я оставила ему сообщение в нашем обычном месте. Он держит почтовый ящик в банке в Линдшире, который проверяет каждый день после обеда, чтобы я могла связаться с ним при необходимости. Я написала, что заходил какой-то странный человек и требовал встречи с ним. Ответ он прислал с курьером: велел уйти домой пораньше и прийти завтра утром попозже.
– Тампо всегда так осторожен?
– Я никогда о нём так не думала, но раз уж вы упомянули, то да.
– И вам это никогда не казалось подозрительным?
– Я считала его чудаковатым.
– Ну конечно, вы так считали.
Микель ещё полчаса обстреливал Гленну вопросами, а агент Варсим записывал её ответы. Разочарование Микеля только усилилось, когда стало ясно, что этот Тампо не совершает ошибок, свойственных большинству людей. Он даже не совершает необычных ошибок. Его планы идеальны.
– А что насчёт ящиков? – Микель наклонился к ящику, который недавно перевернул, взял экземпляр «Грехов империи» и помахал им перед Гленной. – Вы знали, что в них?
Гленна отшатнулась.
– Их привезли только вчера. Я не революционерка! Я секретарь и добрая фатрастанка. Если бы я знала, что в них, то немедленно сообщила бы в полицию.
– И вы не полюбопытствовали?
Гленна вздёрнула подбородок.
– Конечно, я полюбопытствовала. Мистер Тампо оставил мне сообщение, в котором просил в них не заглядывать, и я не заглядывала. Я не хотела потерять хорошую работу, в нынешней-то экономической обстановке!
Микель вздохнул и несколько секунд пристально смотрел на неё, похлопывая «Грехами империи» по ладони.
– Ладно, – сказал он. – Вы свободны.
– Прошу прощения?
Микель махнул рукой, выпроваживая её.
– Идите. Убирайтесь, пока я не передумал. Если мистер Тампо с вами свяжется, немедленно дайте нам знать.
Гленна выбежала с облечённым видом. Микель подождал, пока её шаги стихнут, и кивнул Варсиму.
– Пусть кто-нибудь пойдёт за ней. Следите за ней. Всё время четверо. Я хочу знать о каждом её шаге.
Варсим кивнул и вышел, а Микель махнул двум оставшимся железным розам.
– Выйдите. Мне нужно подумать.
Кабинет опустел, и Микель остался наедине с ящиками памфлетов. Он ущипнул себя за переносицу, уставившись в пол и злясь на себя.
– Ты такой растяпа.
– Я сделал всё, что мог, – огрызнулся он в ответ.
– Ты растяпа, и ты утратил шанс получить золотую розу.
– Я шпион, а не следователь. Я вообще не должен был заниматься этим делом.
– Ты сам за него взялся. А теперь у тебя два подряд два провала, которые придётся объяснять Фиделису Джесу.
Микель мерил шагами кабинет. Этот Тампо не какой-то оторванный от жизни грамотей. Он умеет скрываться, умеет защищаться от разоблачения. Он имеет опыт контрразведки, возможно, со времён войны, или получил его в Девятиземье. Бездна, да он может быть мошенником или отставным шпионом какого-нибудь королевского совета Девятиземья. Тогда всё идеально бы сошлось!
В дверь постучали, и заглянул Варсим. Микель открыл было рот, чтобы рявкнуть на него, но сдержался.
– Что такое?
– Я подумал, что вы захотите знать. Гранд-мастер едет сюда.
У Микеля скрутило внутренности. Вот дерьмо.
Глава 20
Стайк вернулся в форт Лоэла почти в два часа ночи. Он нёс на плече спящую Селину, бедра и колени болели после ходьбы через полгорода, ребра – от схватки с человеком-драконом, а в нескольких болезненных местах на груди и животе через день-два появятся яркие синяки.
Стайк не стал жить в форте. Он не чувствовал себя одним из штуцерников, а в полуразрушенных казармах ещё шёл ремонт, поэтому он снял дешёвую комнату в квартале от форта. Ему не терпелось завалиться в постель и проспать до полудня, но сначала он хотел оставить сообщение для леди Флинт. С некоторым удивлением он обнаружил, что в штабе ещё горит фонарь, а когда постучал в дверь, изнутри сразу крикнули:
– Входите!
За круглым столом сидел Олем и ещё четверо офицеров, на столе валялись карты и монеты. Олем посмотрел на Стайка и перевёл взгляд на симпатичного капитана средних лет, сидевшего напротив него.
– Твой ход. Что с вами случилось?
– Попал в переделку, – ответил Стайк.
Он уложил Селину на диване в углу и наклонился, дотронувшись до пальцев ног. В спине в нескольких местах хрустнуло. Мышцы покалеченного колена пронзила боль. Он вытащил из кармана кусочек роговика и сунул за щёку.
– Проблемы? – спросил Олем.
– Ничего такого, с чем бы я не справился.
Стайк попытался припомнить, когда он в последний раз играл в карты. Достать полную колоду в трудовых лагерях практически невозможно. Лагерные охранники забавлялись, забирая по три карты одного достоинства из каждой колоды в лагерной лавке. Это раздражало, но заключённые просто придумывали собственные игры, для которых требовалось на три карты меньше.
– Говорят, сегодня вечером была драка у мамаши [2] Сендер, – заметил Олем. – Какой-то здоровенный зверюга убил троих пало и покалечил четвёртого. Бросился в погоню за пятым. Мамаша Сендер клялась, что это был вылитый Бен Стайк.
2
Видимо, для кого-то Сендер бабуля, а для кого-то мамаша (прим. пер.).