Грехи купидона
Шрифт:
– Значит, они подражают фейри в качестве защитного механизма?
– Именно. Пародочерви могут имитировать не только внешность фейри, но и их магию. Только на очень короткий период времени, но нам этого хватит.
Мое сердце учащенно бьется из-за новой информации.
– Ты хочешь сказать, что если мы сможем достать одну из этих штуковин, то она притворится королем?
Белрен ухмыляется.
– Именно это я и говорю.
Он останавливается и подносит палец к губам. Я смотрю, как он выглядывает из-за угла туда, где виднеется пламя костра, которое
– Чисто, – бормочет Белрен.
Он втягивает меня в комнату, и ужасные воспоминания всплывают в голове, как только я вижу это помещение. В центре огромный котел, в котором варится боги знают что, а за ним – паутина, которая покрывает стену и полки, заполненные кусками фейри.
– Как они выглядят? – спрашиваю я, когда Белрен принимается торопливо осматривать помещение.
– Пародочерви тонкие, но очень длинные, – тихо говорит он, двигаясь по комнате. – Возможность смотреть была единственной хорошей вещью, что скрашивала мой плен.
Он останавливается перед стеной из паутины и выжидающе смотрит на меня.
– Можешь проделать тот трюк с Завесой и оказаться за паутиной?
– Да, но я не смогу вытащить сюда червяка. Я не могу вводить живых существ в Завесу и выводить их оттуда, – объясняю я, спеша к нему.
– Я вытащу тебя обратно, – заверяет меня Белрен. – Теперь слушай: когда я видел их там, – говорит он, жестом указывая за стену из паутины, – они были подвешены вверху. Еще они слегка светятся голубым.
Я вытираю потные ладони о штаны и киваю.
– Хорошо.
– Арахно, вероятно, занята сушкой новых шкур, но это не значит, что она не может вернуться сюда в любой момент. Лучше поторопиться.
Ему не нужно повторять дважды. Я проскальзываю в Завесу и прохожу через стену паутины, а затем задыхаюсь от того, что обнаруживаю.
Снова переходя на физический уровень, я возмущенно шепчу:
– Неплохо было бы предупредить!
– Прости, – говорит он, хотя в его голосе нет ни капли сожаления. – Я подумал, что ничего хорошего не будет, если я заранее расскажу об обезвоженных трупах.
Я гримасничаю, осторожно переступая через кости и куски тел, которыми усеяно здесь все пространство. Их в разы больше, чем я предполагала. Здесь даже больше костей, чем я могу сосчитать. Груда костей на два фута выше земли.
Еще к потолку подвешены на паутине болтающиеся штуковины. Некоторые из них – животные, вроде кроликов и мышей, но другие крупнее, и по запаху я могу сказать, что вокруг меня определенно висят мертвые фейри. Это ужасно.
Поразмыслив полсекунды, я начинаю обыскивать чудовищные паутинные коконы, вдруг я найду кого-нибудь живого. Коконы липкие, а паутина прочнее, чем кажется, но мне удается разорвать некоторые из них, но я обнаруживаю лишь один безжизненный труп за другим. Зрелище не из веселых.
– Почему ты так долго? – Шипение Белрена заставляет меня чуть ли не выпрыгнуть из кожи.
– Святые сердца. Не делай так! – кричу я шепотом.
– Что, не разговаривать?
– Да, – огрызаюсь я. – Я не хочу слышать голоса, пока осматриваю трупы.
Он
– Почему ты осматриваешь трупы? Сосредоточься на задании. Принцесса Сура знает, что у тебя такая плохая концентрация внимания?
– Моя внимательность не настолько плоха! Я поступаю, как добрый самаритянин, пытаясь освободить пленников!
– Просто достань этого чертового парадочервя!
– Ладно!
Я кручусь, спотыкаясь о кости. Выбрасываю руки, чтобы сохранить равновесие, и, конечно же, зацепляюсь за стену из паутины и сразу застреваю.
– Что это был за шум? – спрашивает Белрен из-за стены. Я вижу, как его тень следует за мной.
– Ничего, – быстро говорю я.
Я пытаюсь отцепиться, но это невозможно.
– Из чего, черт возьми, сделана эта штука? – ворчу я.
– Ты застряла в паутине, да?
– Нет, – поспешно говорю я.
– Мне что, нужно пройти туда и самому достать этого чертова червяка? – рычит он.
– У меня все схвачено.
Я быстро становлюсь невидимой, отлепляюсь от паутины, а затем снова возвращаюсь в физическое измерение. Я с удвоенным старанием озираюсь по сторонам в поисках проклятого червяка и наконец замечаю его примерно в четырех футах. Длинный светящийся голубой червь, верхняя половина которого погружена в грязный потолок.
– Кажется, нашла.
Я собираю кучу костей, сотворив импровизированную стремянку, чтобы дотянуться до потолка, а затем принимаюсь копать вокруг червя, чтобы отыскать его голову. Она оказывается глубже, чем я рассчитывала, и, кажется, продолжает двигаться.
– Какой длины эти штуки? – спрашиваю я. Я продолжаю копать, и грязь падает мне на лицо и в рот.
У меня сводит мышцы от того, что я держу руки над головой, но я не останавливаюсь, даже когда ногти ломаются, а руки начинают дрожать.
Если бы Ронак был здесь, он бы сказал, что мне нужно поработать над мышцами рук. Я бы, конечно, поспорила с ним, но он был бы прав. Боги, как мне его не хватает.
– Поторопись, – шипит Белрен с другой стороны стены.
– Я пытаюсь!
Еще больше комков грязи падает вниз, попадая мне в волосы. Мне приходится вытирать глаза рукой, чтобы видеть. В тот момент, когда я уверена, что мои руки вот-вот отвалятся, я наконец добираюсь до головы червя и вытаскиваю его наружу.
– Да! Получилось!
– Не дай ему себя облизать.
Я корчу гримасу и держу червя на расстоянии вытянутой руки, пока тот извивается и бьется об меня. Бледно-голубой цвет не помогает ему выглядеть менее отвратительно.
– У него есть язык? – пищу я.
– Да, а теперь уходи оттуда, – говорит Белрен, в его голосе слышится тревога. – Кто-то идет.
Я поспешно начинаю сворачивать червя, будто убираю садовый шланг, наматывая вокруг локтя и держа за конец. Он извивается, пока я осторожно вынимаю почти все стрелы, кроме двух, а затем засовываю червяка в колчан. Еще я набираю несколько горстей земли и высыпаю ее сверху, просто чтобы ему было немного уютнее и чтобы червяк меньше злился из-за того, что его грубо выдернули.