Греховное лето
Шрифт:
Певчина. Это уж слишком доступно, Матвей Ильич.
Рублевский. Как просили.
Жаров. Ни счастья, ни свободы, ни покоя…
Рублевский. Именно так.
Жаров. И что же остаётся?
Рублевский. Остаётся одна неразменная монета на все века – любовь и ненависть. Две стороны одной медали. Как орёл и решка.
Марина. А что тогда «истинная свобода»?
Рублевский. Фантом, деточка. Игра слов. Философский мираж.
Марина. А! (Грозит пальчиком). Ты хочешь сказать, Мотя, свобода только для тебя? А остальные пусть выкручиваются, как хотят.
Рублевский. Умерь свой пыл, золотце, а то отправлю домой, к мамке. Пешком и без шубы, учти.
Марина. Да пожалуйста! Хоть голяком!
Рублевский. Смотри, пожалеешь! (Незаметно шлёпает Марину).
Марина (заливисто рассмеялась). Ой, щекотно!
Рублевский. Не безобразничай, детка. А то и в самом деле отправлю.
Певчина. Проходите к столу.
Рублевский. С удовольствием!
Марина. Мотя, а можно я рядом с ним сяду? (Показывает на Жарова).
Рублевский. Ну, это как хозяйка решит.
Певчина. Если не возражаете, Мариночка, рядом с ним сяду я. А вы рядом с Матвеем Ильичём. Заодно и поухаживаете за ним.
Марина (капризно). Тогда пусть он за мной поухаживает. Я всё-таки женщина.
Рублевский. Заноза ты, а не женщина! Садись, где сказали.
Рассаживаются.
Певчина. Юра, пожалуйста, откупорь «Шампанское».
Жаров пытается вскрыть бутылку, но у него не получается.
Марина. Ой, не может! (Заливисто смеётся). А я слышала, если мужчина не может открыть «шампанское», то он и ещё кое-чего не может…
Рублевский (Марине, строго). Не мели чепухи, детка. Лучше подай мне ветчинки.
Певчина (тихо). Юра, не нервничай. Спокойно.
Рублевский (продолжая выговаривать Марине). Золотце моё, то, что ты где-то слышала, оставь для своих прыщавых юнцов. Дайте-ка сюда, молодой человек. По всему видно, вы предпочитаете напитки покрепче. Я – тоже, кстати. Но начнём с «шампанского». (Лихо откручивает проволоку, встряхивает бутылку, и пробка с шумом вылетает). Только и всего.
Марина (хлопает в ладоши). Ура! Мотя, ты супер!
Рублевский. Простая тренировка.
Все встают с протянутыми бокалами, Рублевский разливает.
Танечка! Первый тост мой! И вот ведь незадача: что бы я ни сказал, каких бы высоких слов ни употребил в вашу честь, несравненная… всё тщетно. Ибо я бессилен выразить свои чувства… а также описать вашу божественную красоту…
Певчина. Матвей Ильич!..
Рублевский (шутливо пригрозил). Не перебивать! Поэтому буду краток. Наплюйте на возраст! Вы прекрасны, как раскрывшаяся роза. Уже не бутон, но и до увядания далеко. Вы в самом расцвете! Пользуйтесь этим! И дай вам бог неиссякаемого здоровья!
Певчина. Благодарю.
Чокаются, пьют.
Всё, что на столе… пожалуйста, угощайтесь.
Марина. Мотя, что тебе положить?
Рублевский. Сиди, я сам себя обслужу. (Накладывает себе). А где же ваша прислуга, Танечка, которая «наказывалы не прымать»?
Певчина. Люба? В отпуске.
Марина (трёт нос). У меня от «шампанского» всегда чешется в носу.
Рублевский (тихо).Только в носу?
Марина. И там тоже! (Заливисто хохочет).
Рублевский. Веди себя прилично, Марина. А то Танечка подумает, что ты отъявленная маргиналка. (Жарову). Так вы, молодой человек, артист?
Жаров. Актёр.
Рублевский. А есть разница?
Жаров. Есть. Артист – звание. Актёр – профессия.
Рублевский (жуя). А, вот оно что! Как просто. Не знал. Значит, сдюжил, получай звание. А не сдюжил, оставайся по гроб обычным актёришкой. Так?
Жаров. Примерно так.
Рублевский. А вы, стало быть, не сдюжили?
Жаров. Выходит, не сдюжил.
Певчина. Ему всего тридцать пять, Матвей Ильич. Ещё сдюжит.
Рублевский. Хо, всего! Сомневаюсь. Не дадут. Сейчас молодёжь слёту расхватывает все лакомые куски. У неё энергетика завоевателей. Соперников сметает голыми руками. Поколение без тормозов. Да вот возьмём хотя бы мою соседку по столу. Ты кем хочешь стать, Мариночка?