Греховные клятвы
Шрифт:
Как это может быть правдой? На такого могущественного мужчину, как он, бросалось множество женщин, которые делали с ним все, что он хотел. А я? Что я могу предложить такого, чего нет у них?
Моя рука замирает. Должно быть, он говорит мне то, что я хочу услышать.
И какое мне вообще дело до того, правда это или нет? Мы просто дурачимся. Это ничего не значит. Я опускаю глаза, не желая больше смотреть на него.
Он ругается под нос, когда я ускоряю темп; я отгоняю эти мысли. Но когда я думаю о том, что он спит с другой женщиной, прикасаясь к ней так же, как он прикасался ко мне,
— Что случилось? — спрашивает он, его ладонь опускается к моему лицу, и большой палец под моей челюстью заставляет меня посмотреть на него.
Мое сердце бьется быстрее, а эти глаза… они смотрят на меня так, будто я что-то значу.
Я отталкиваю его руку, и его челюсть сжимается.
— Что случилось? Скажи мне.
В его тоне слышится легкое раздражение, но я не отвечаю. Не могу. Это будет звучать по-детски. Он не мой муж. Он даже не мой парень.
Он снова натягивает свои треники.
— Если ты не можешь этого сделать… — Его большой палец гладит мои губы, голос становится мягче. — Тебе и не нужно. Никакого давления.
В горле завязывается комок, и прежде чем я успеваю остановить себя, я говорю:
— Только не лги мне, хорошо? — Сердце колотится в груди. — Мне не нужно, чтобы мне говорили, что я единственная женщина, с которой тебе было хорошо, когда это полная чушь.
— Чушь? — хмыкает он, хватая меня за бедра и усаживая к себе на колени, а сам устраивается на матрасе, мои бедра обхватывают его, а его член трется об меня. — Это не чушь, голубка.
Он крепко обнимает меня за спину, его взгляд буравит меня, будоража сердце чувствами, желанием большего. С ним. С этим человеком, который никогда не должен был стать ничем иным, как ошибкой. Он медленно проводит костяшками пальцев по моей щеке, его взгляд нервирует меня, а по рукам бегут мурашки.
— Я трахал многих женщин, Элси, но только для того, чтобы кончить. Мне никогда не нужно было ничего другого. Ни одна из них не имела значения. Ни одна из них не смогла проникнуть под мою кожу так, как ты. — Его ладонь движется вверх по моему позвоночнику, пальцы запутываются в моих волосах, когда он опускает меня ниже, касаясь своими губами моих. — Я не знаю, что происходит, когда я с тобой, и я чертовски стараюсь бороться с этим, но я разрываюсь.
Его голос понижается, и мне даже не нужно смотреть на него, чтобы понять, что он только что сказал мне правду. Потому что все, что мне нужно сделать, — это закрыть глаза и слушать.
Я борюсь со своими эмоциями, боясь чего-то захотеть. Иметь что-то, что нельзя отнять.
— Впервые в жизни…, — тихо говорит он. — Я хочу пролить кровь за кого-то, кроме своей дочери.
Его грудь расширяется, когда он откидывает мою голову назад.
— Я хочу пролить кровь за тебя.
Влага собирается в глазах, а грудь учащается от тяжелого дыхания. Что это значит? Я боюсь задаться вопросом, боюсь спросить. Мечты — это для маленьких девочек, которые не знают жестокости жизни. Как я могу стать такой девочкой?
Его большая ладонь накрывает мой затылок, и нежность проникает в его черты, когда наши взгляды сходятся.
Я почти задыхаюсь, когда он притягивает меня к себе, чтобы встретиться со своим ртом,
— Я поклялся себе, что влюбляться небезопасно. Чувствовать. — Его лоб встречается с моим, пальцы путаются в моих длинных прядях. — Но с тобой, вот так, мне, кажется, все равно. Черт, Элси, я так хочу поцеловать тебя.
Мой живот переворачивается, мои пальцы проникают между длинными прядями его волос и грубо дергают, когда он стонет.
— Тогда поцелуй меня, Майкл.
Две руки удерживают мое лицо, когда он отстраняется, нахмурив брови.
— Ты не понимаешь, что это значит для меня. — Его глаза на мгновение закрываются. — В последний раз я целовал женщину в двадцать лет.
Мои глаза широко раскрываются.
— Почему? — шепчу я.
— Потому что… — Он опускает мое лицо к своему. — Я ждал тебя.
И в следующее мгновение он захватывает мои губы своими, целует меня один раз — всего один раз — и моя душа словно разрывается на части.
ГЛАВА 25
МАЙКЛ
Я целую ее, как отчаявшийся, голодный человек. Тот, кто еще не познал истинной силы и интенсивности, которую могут создать два человека, испытывающие друг к другу такие чувства.
С Элси я чувствую, что весь мир принадлежит мне. Потому что она и есть этот мир, и я не жил в нем, пока не появилась она и не показала мне, каким прекрасным он может быть.
Поцеловать кого-то кажется пустяком — два встретившихся рта, — но с ней это все, чего мне не хватало. Каждый кусочек пазла, который был разорван, постепенно возвращается на свое место.
Я даже не помню, когда делал это в последний раз. Это ничего не значило до того, как я дал себе обещание никогда не делать этого снова, пока это не будет значить больше. А с Элси «больше» — это даже не то слово, которым можно определить, что чувствует мое сердце в этот момент.
Я покусываю и посасываю ее нижнюю губу, и она тоже стонет, покачивая бедрами на мне. Моя ладонь сжимает ее волосы, и я наклоняю ее голову, углубляя нашу связь, нуждаясь в том, чтобы она заполнила весь мой мозг. Мой член лежит между нами тяжелый и пульсирующий, кожа живая, как будто я дышу в первый раз.
Все как-то обострилось. Мое тело. Мое сердце. Моя душа. Я чувствую все это. Впервые по-настоящему чувствую.
И я знаю с уверенностью, которую никто не сможет разрушить, что после сегодняшнего дня я больше никогда не поцелую никого, кроме Элси Марино.
ЭЛСИ
Он стонет, прижимая мой рот к своему, целуя меня со всей страстью, которая копилась между нами, как горючее пламя, ждущее нужной искры.
Его руки грубо сминают ткань моей рубашки, пальцы пробираются по моей спине к волосам, дергают, тянут. Его язык требует входа, когда я издаю стон, мои ногти царапают его спину, его плечи, везде, где я могу прикоснуться к нему.