Греховные клятвы

Харрис Лилиан

Я отшатываюсь назад, с дикими глазами смотрю на Майкла и качаю головой, в глазах стоят слезы.

Я не могу, — произношу одними губами.

— Алло? Кто-нибудь есть? — спрашивает мама.

В ее голосе звучит радость. Почему я должна идти и рушить их жизнь? Что, если им так лучше?

— Поговори с ней, — шепчет он, проводя костяшками пальцев по моей щеке.

— Я…

Мои глаза расширяются, потому что это слово не было сказано шепотом. Она услышала меня.

О,

Боже.

— А-алло? — Ее тон понижается. — Что ты сказала?

Она делает паузу, но я все равно слышу дрожь ее дыхания.

Узнает ли она меня? Может ли быть, что после стольких лет она помнит мой голос?

— Скажи что-нибудь. Пожалуйста, — умоляет она, и меня захлестывает волна парализующих эмоций.

— Мне очень жаль, — тихо плачу я, не понимая, за что именно прошу прощения.

Но все, что меня встречает, — это суровая тишина.

Однако ее вздох раздается по всей линии. Она знает. Она должна знать.

— Эл…, — задыхается она. — Я… о Боже. Это… это… это действительно ты?

— Мама, — всхлипываю я.

Мое зрение затуманивается, тело сотрясается от рыданий, и я не могу больше ничего сказать.

— Элси? О Боже, Элси! Малышка! — Теперь плачет она. — Как? Мы думали…

Она не заканчивает. Она продолжает плакать. Но я знаю, что она хотела сказать, что думала, что я умерла. После стольких лет кто может их винить?

— Где ты? — задыхается она, в ее тоне звучит паника. — Тебе сейчас угрожает опасность?

— Нет, я в безопасности. Я в порядке.

Она выдохнула с облегчением.

— Кто тебя забрал? Пожалуйста, мы должны вернуть тебя домой. Твой отец на работе, но я могу связаться с ним сейчас, и мы оба приедем за тобой.

— Я могу только представить, как тебе было страшно, мама, — шепчу я. — Но теперь со мной все в порядке. Просто я пока не могу вернуться домой.

— Что ты имеешь в виду? — Слова вырываются наружу. — Там кто-то есть? Они причиняют тебе боль?

— Нет. Никто меня больше не обижает, — плачу я, глядя на мужа, а он берет мою руку и кладет ее себе на колени. — Теперь я в безопасности.

Она плачет и плачет. И я позволяю ей.

Она всхлипывает, прежде чем сказать:

— Я должна позвонить твоему отцу. Мы должны ему рассказать. — Она всхлипывает. — О, Элси, мы так по тебе скучали. Мое сердце. Ты — мое сердце. Каждый день без тебя был мучительным.

Ее дыхание становится поверхностным.

— Мы так старались найти тебя. Полиция сдалась, но мы так и не нашли. И по сей день. — Она делает секундную паузу. — Я ищу в Интернете пропавших и ставших жертвами торговли людьми девушек.

— Мама… — Мое сердце разрывается, и я плачу.

— О, Боже… — дрожащим голосом произносит она. — Вот что они сделали с вами, девочки, не так ли?

— Теперь все позади, мама. Теперь я

в порядке. Я клянусь.

— О, моя бедная малышка. — Ее рыдания выбивают ее из колеи. — Джейд и Кайла тоже с тобой?

— Нет. Но у меня есть друг, и он помогает мне их найти.

Она резко вдыхает.

— Он?

— Да. — Я перевожу взгляд на Майкла. — Он.

— Ты действительно в безопасности, Элси? Дай мне знак, если нет, и я найду тебя. Я обещаю тебе.

— Он не такой, как они, мама. Он спас меня.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на него, его добрые глаза творят чудеса с разбитыми осколками моей израненной души. И вместе с ним эти осколки начали медленно восстанавливаться, обретая новый дом прямо здесь.

Его рот приподнимается в уголке, и он берет мою руку, подносит ее ко рту и целует центр моей ладони.

— Я снова пою, мама. И музыка никогда не звучала так хорошо.

ГЛАВА 28

МАЙКЛ

Вчера она провела немного больше времени, разговаривая по телефону с мамой, рассказывая ей обо мне, что будет видеться с ними, когда сможет, что будет звонить им каждые несколько дней.

Сегодня утром ей удалось поговорить с отцом, и, услышав, как он так разрывается по телефону… черт, я почувствовал это. Его боль. Если бы это была моя малышка, я бы оторвал головы всем, кто причинил ей боль. Но он не такой, как я, а я, к счастью для нее, такой.

Как только Кавалери убьют Бьянки, весь их род рассыплется, и я найду тех, кто причинил ей боль. Может, не всех, но некоторых. Они заплатят. Я буду потрошить их, пока внутри ничего не останется.

Но это пока подождет. Сейчас я сосредоточен на том, чтобы сделать свою жену счастливой, и то, что она вчера улыбалась и смеялась вместе со своими родителями, еще раз подтвердило, что я поступил правильно, разрешив ей поговорить с ними.

Я не привык чувствовать себя бесполезным. Я — исполнитель. Если есть проблема, я ее решаю. Но я не могу исправить ее прошлое. Мне противно думать о том, что они с ней сделали.

— Ты в порядке? — спрашивает Джио, хлопая ладонью по моему плечу.

— Да.

Я провожу рукой по лицу и сжимаю кулак, поворачиваясь к брату.

— Ты хорошо выглядишь, когда хочешь, — усмехаюсь я.

Его черный смокинг совпадает со смокингом моего отца, который уже сидит с остальными гостями в саду.

— Да… — Он поправляет галстук-бабочку и ухмыляется. — Надо давать женщинам то, что они хотят.

— Не трахай никого на моей свадьбе. — Я вскидываю бровь.

— Вот для чего придумали лимузины. — Он вскидывает руку вверх, и я игриво бью его в живот.