Гремландия
Шрифт:
– С чего ты это взял?
– Ну… я пробыл здесь уже много часов, ожидая твоего пробуждения. И за это время успел убедиться, что никаких отличий от Адверса практически нет. Днем светит солнце, ночью восходит рунон, и созвездия все те же. И все же, это не наш мир. Тут я абсолютно уверен. Не знаю, как объяснить, есть некое неуловимое ощущение внутри. Ты и сама это почувствуешь, пробыв здесь некоторое время.
Сибил огляделась по сторонам, потом опустила голову и, чуть приподняв свое одеяло, заглянула под него, затем быстро опустила и еще крепче прижала к телу.
–
– Эмм… да. Вот. – Кит засуетился и быстро подал ей аккуратно сложенные на полу вещи.
– Что это? Где моя одежда?
– Они сшили для тебя новую. Всего за одну ночь, представляешь?
– Кто раздевал меня?
– Гремлины. Я не присутствовал, уверяю. Просто дал разрешение.
– Какого черта, Трент?
– Нууу… ты пробыла в отключке больше суток. Думаешь, за это время ты ни разу не…
– Замолчи и отвернись.
– Конечно, – Кит быстро отошел ко входу, встав спиной к Сибил.
– Сссс… – прошипела девушка от боли, пронзившей ее бедро при попытке подняться с постели.
– Тебе нужна помощь?
– Даже не думай об этом, Трент.
– Да, я просто помочь хотел…
– Стой, где стоишь.
– Как скажешь.
Кит послушно стоял, разглядывая шов из черных ниток на шкурах, укрывающих палатку, и слушая, как Сибил силится одеться, превозмогая боль. Она справилась минут за десять, и в завершение проговорила:
– Это ужасно!
Кит обернулся, хоть ему и не было дано на то разрешения. Представшая его глазам картина была, без сомнения, самым удивительным и прекрасным зрелищем, из всего, что ему доводилось видеть за последние годы. Сибил Мортон, та самая Сибил Мортон, с которой он не переставал пререкаться с первого же дня знакомства, стояла теперь перед ним, облаченная в легкое платье из светло-серой ткани, с короткими рукавами и едва скрывающим ее колени широким подолом. На талии платье опоясывал толстый кожаный ремень, с которого свисали разнообразные искусно вырезанные костяные и деревянные украшения и маленькие разноцветные камушки, нанизанные на тонкие ниточки. Гремлины постарались на славу, создав для Сибил платье, подходящее ей так идеально, как не сделала бы ни одна известная швейная мастерская в Мистрейде.
– Прости, что тебе пришлось увидеть меня в таком виде, – проговорила Сибил, стыдливо опустив глаза.
Кит не сразу нашелся, что ей ответить. Он не мог оторвать взгляда от белоснежной кожи девушки, от ее изящных длинных ног, от пышной груди, обтянутой тонкой тканью платья. Он словно увидел настоящую Сибил Мортон, и дело тут было совсем не в том, что значительно сократилось количество одежды, скрывающей ее тело, а в том, что этот образ подходил Сибил гораздо лучше, чем облик бывалой охотницы за реликвиями, облаченной в мужской наряд. Тот образ теперь казался Киту искусственным, наигранным, а вот теперь он видел ее такой, какой она и сама себя ощущала, может быть, даже того не осознавая. Удивлял Кита лишь тот факт, что гремлины ни разу не общавшиеся с Сибил Мортон, смогли так точно подчеркнуть ее красоту и ухватить нечто неуловимое, но настоящее в ее внутреннем мире.
– Ты выглядишь прекрасно, – проговорил Кит наконец, и, подняв на него глаза, Сибил вдруг, вместо ожидаемой им очередной колкости, лишь слабо улыбнулась, словно принимая его слова и благодаря за них.
В следующий миг ее лицо исказилось болью, она тихо вскрикнула и осела на кровать. Кит тут же подскочил к ней и взял под руку.
– Рана серьезная, – проговорил он. – Я ловил такие пули в прошлом, знаю, как это больно.
– Спасибо тебе, Кит, – сказала Сибил, не поднимая на него взгляда. – Ты спас меня. Не бросил там.
– Как же я мог?
– Ну… признаюсь честно, я думала, что ты из тех, кто на такое способен. Теперь мне очень стыдно за эти мысли.
– Да что уж там. Я сам виноват. Такое впечатление я создаю намеренно.
– Зачем?
– Потому что так легче жить, мне кажется. Когда люди считают тебя гавнюком, никто не ждет от тебя чего-то особенного, никто не требует быть героем.
– Никто не возлагает на твои плечи ответственности, – продолжила за него Сибил.
– Именно так.
– Я тебя понимаю.
На некоторое время они замолчали. Сибил смотрела куда-то в пол, поглаживая рукой свою раненую ногу. Подол платья слегка приподнялся, обнажая тугую перевязь на ее правом бедре. Кит же боролся с желанием не пялиться на ее ноги, и усердно искал взглядом хоть что-то, за что мог бы уцепиться и усердно изучать. Но ничего, хотя бы вполовину столь же привлекательного, как ноги Сибил Мортон, он отыскать не мог.
– Хочу проветриться, если ты не против, – наконец подала голос Сибил.
– Конечно, – с охотой поддержал ее Кит. – Давай я помогу тебе подняться. Вот так… осторожно. Не спеши.
– Черт, ненавижу быть слабой, – проговорила Сибил, зажмурившись от очередного приступа боли. В уголках ее глаз выступили слезы.
– Эй, ты не слабая. Поверь, я бы с такой раной не решился и с постели встать.
– Спасибо за поддержку, но это совсем не обязательно. Я не питаю иллюзий насчет нынешнего своего положения.
– Тебя впервые ранили, ведь так?
– С чего ты взял?
– Да так, подумалось просто. Так я прав?
– Может, и прав.
– Я получал пулю множество раз. Однажды меня подстрелили в живот. Вот что действительно больно, и унизительно. Когда ты лежишь на постели, стонешь и, не при даме будет сказано, гадишь под себя, обильно заливая простыню кровью и…
– Поняла, поняла, – остановила его Сибил. – Не стоит увлекаться подробностями.
– Я просто хотел сказать, что все с тобой случившееся, лишь временно. Ты справишься с трудностями, справишься с болью. Она сильная, и сейчас она заставляет тебя чувствовать себя слабой. Но с каждым днем ты будешь крепнуть, а боль слабеть, и эту битву она неизбежно проиграет. Ты восстановишься, даже оглянуться не успеешь, а все мгновения беспомощности останутся в прошлом, напоминая о себе лишь шрамом на твоей коже, символом скорее твоей победы, нежели слабости.