Гремландия
Шрифт:
– Не время отдыхать, Кит. Мы не знаем, что конкретно за артефакт у Данте в руках, и как он собирается его использовать.
– Я все сказал, – Кит поднялся и протянул Сибил руку. – Принимаешь мои условия или нет? Партнеры?
Сибил смотрела ему в глаза снизу вверх, но смотрела так, словно это он был внизу. Она смотрела внимательно, пытливо, словно пыталась прочесть его мысли, и Киту пришла на ум аналогия с дикой лисицей, которой он протягивает аппетитный кусочек мяса, а зверь размышляет, стоит ли доверять этому незнакомцу или же нет.
– Хорошо. – Сибил пожала руку Кита. – Партнеры.
Кит в полной мере оценил ее решение и едва ли переоценил этот жест. Сибил доверилась ему, приняла его мнение, а это дорогого стоит, когда имеешь дело с таким зверем, как Сибил Мортон.
«С таким прекрасным зверем, как Сибил
– Помоги мне подняться, – попросила Сибил, и Кит помог.
– Проголодалась?
– Немного.
– Пойдем в деревню. Эти гремлины отменно готовят, надо признать.
И они медленно побрели обратно в поселение, повернувшись спиной к оранжевому диску солнца, медленно уползающему за горизонт.
Глава 8
За последующие три дня все племя гремлинов без исключения заговорило на общем языке Адверса, и не только с Сибил и Китом. Они стали изъясняться так и друг с другом, постоянно и вне зависимости от того, есть рядом люди или нет, словно бы всегда только на этом языке и говорили. Кит предположил, что они не столько обучились ему, сколько вспомнили тот самый язык, на котором некогда общались с Рунароками. Ни одного гремлина с тех времен, конечно же, в живых не осталось, но подобная память могла передаваться в их народе по наследству, в купе с получаемыми от родителей чертами внешности или характера. Однако, нельзя было отрицать и то, что гремлины в принципе очень быстро и с большой охотой постигали новое, делая его тут же частью своего повседневного быта. То, на внедрение чего у человечества могли уйти годы и десятилетия, гремлины начинали активно использовать за считанные дни. Так, например, они стали писать друг другу письма, используя для этого свои коготки вместо перьев и вместо бумаги – кусочки коры от деревьев, растущих в небольшой рощице неподалеку от деревни и сильно напоминающих березы. Вместо того, чтобы передавать какую-то информацию устно, будь то список дел на день, договоренность о встрече или даже обычные пожелания доброго утра и спокойной ночи, гремлины начали посылать гонцов с письмами, роль которых чаще всего исполняли дети, уже на следующий день после того, как Сибил показала им данный способ общения. Девушку это сильно забавляло, ведь в таком маленьком поселении эти письма не имели никакого смысла, но гремлины так быстро и так плотно внедрили их в свою жизнь, что казалось, пользовались ими всегда. А Алекс даже, узнав от Кита о том, что в мире людей существуют законы, записанные на бумаге, распорядился, чтобы их собственные законы племени, прежде понятные любому гремлину интуитивно и никогда не оговариваемые вслух, теперь были расписаны и выданы каждой семье в качестве напоминания. В довершение к внедрению письменности, в центре деревни был возведен информационный столб, на котором каждый день гремлины стали обновлять сведения о погоде, присланные из башни на «Высоком холме», а также вывешивали важную информацию, коей некоторые жители племени посчитали сам факт того, что они просто проходили мимо.
Бартоломео, по-видимому, получил в племени статус глашатая людей. Он чаще других общался с Китом и Сибил, неустанно отвечая на их вопросы, показывая окрестности и передавая другим в племени их пожелания. Время от времени он и сам задавал вопросы, поначалу скованно и с осторожностью прося на это разрешения. Но Кит быстро пояснил ему, что гремлин может спрашивать у него все, что угодно в любой момент времени, и Бартоломео осмелел. Очень скоро их общение стало напоминать дружеское. Гремлин учился понимать человеческий мир, и лучше всего ему давался юмор. Поначалу шутки Кита не приносили должного эффекта, но уже спустя пару дней гремлин хохотал, надрывая живот, над очередной его забавной историей из жизни.
Линдси тоже постоянно находилась поблизости, но была не так напориста, как ее брат. Голубоглазая гремлинка оказалась стеснительной и застенчивой, однако прониклась особой любовью к Киту. Каждое утро она собирала ему букет луговых цветов, и частенько в его присутствии затягивала какую-то заунывную песенку, слова в которой были заимствованы из всеобщего языка, но в песне попадались бессвязно, видимо, подобранные по звучанию, а не по смыслу. Кит лишь смущенно улыбался в ответ на эти проявления симпатии, Сибил же веселилась от души, не упуская случая подколоть Кита тем, что лучше партии ему в жизни не отыскать, и что дочь вождя – отличный вариант, который ему обязательно стоит рассмотреть всерьез.
С Алексом и Алексией Кит и Сибил общались не так много, как с их детьми, но каждое утро и каждый вечер пожилая чета вождей приходила к палаткам людей, чтобы пожелать, с присущей им помпезностью, доброго утра и хорошего вечера соответственно. Говорил, правда, всегда только один Алекс, а Алексия лишь молча стояла рядом, и никогда они не слышали от нее ни единого слова.
Кроме семьи вождей, Сибил и Кит поддерживали постоянный контакт с еще несколькими жителями племени.
Гектор, красноглазый гремлин, один из самых высоких и крупных среди своих сородичей, по праву занимал пост старшего повара племени и восхищал Кита своим невероятным рагу из мяса небольших грызунов, полчища которых водились в бесчисленных норах под холмами.
Док, которого Сибил переименовала в Ричарда, неустанно и всюду следовал за девушкой, то и дело справляясь о том, как ее самочувствие и не нужно ли сменить повязку. Частично Сибил раздражало его постоянно присутствие, частично же умиляла эта забота и преданность делу, и когда Кит попытался недвусмысленно намекнуть Ричарду о его навязчивости, девушка жестко осекла его.
Усилиями ли заботливого доктора или чудодейственным влиянием терпких травяных отваров, которые Ричард требовал свою подопечную пить три раза в день, а может, просто в условиях данного места, способствующего выздоровлению, но Сибил шла на поправку с невероятной скоростью. За прошедшие дни рана почти затянулась, болевые ощущения значительно снизились, и осталась лишь хромота. Кит намеревался дать ее ноге еще трое суток, и если выздоровление Сибил будет идти такими же темпами, то они смогут отправиться в путь домой.
На пятый день их пребывания в Гремландии, Кита разбудили какие-то крики и гомон, доносящиеся снаружи палатки. Выйдя на звуки, он обнаружил, что большинство жителей деревни столпились в центре, и там что-то происходило. Со своей позиции Трент мог увидеть только то, что в центре толпы стоят Алекс и Алексия, и рядом с ними был кто-то еще, чью голову так же венчала похожая пернатая корона.
– Что происходит? – спросила Сибил, выглянув из своей палатки, стоящей по соседству с жилищем Кита.
– Пока не знаю, – ответил тот, не отрывая взгляда от толпы. – Пойду, посмотрю.
Сибил увязалась следом, и вместе они подошли к центру деревни. Тут же раздался истошный вопль, больше похожий на крик какого-то зверя. Совершенно безумного зверя. Застыв в изумлении, Кит быстро обнаружил источник странного крика. Его издавал гремлин. Незнакомый ему гремлин и не похожий на тех, каких он успел повидать в племени.
Толпа обступила со всех сторон делегацию из шестерых необычных гремлинов, представителей другого племени, как догадался Кит. Их кожа была темнее и имела зеленоватый оттенок, а на спинах вдоль хребта до самой головы тянулись короткие костяные гребни, острые на вид. Эти гремлины выглядели жутковато и их недоброжелательный образ дополняли украшения из костей животных. Двое из них, по-видимому, так же муж и жена, вожди племени, стояли чуть впереди остальных, вооруженных копьями охранников. На голове у вождя, в самом центре его короны из перьев, был водружен череп какое-то хищной птицы. Как раз вождь-то и издавал этот протяжный истошный вопль, указывая на Кита. Вначале Тренту показалось, что это крик ужаса, но нет, очень быстро ему стало ясно, что это крик гнева, крик полный злобы и ненависти.
Вопль звучал долго, и как ни старался Алекс угомонить своего гостя, тот словно и вовсе перестал замечать кого-либо вокруг себя, кроме Кита, на которого продолжал указывать пальцем и орать, наверное, минуты две без передышки.
– Ну, у него и глотка, – проговорил Кит, когда странный гремлин наконец умолк.
– Кто это такой? – спросил шепотом Сибил.
– Не знаю.
Алекс пытался что-то пояснить злобному гремлину, но тот только отмахнулся рукой и затем, наконец, отведя взгляд от Кита, обернулся к Алексу и плюнул ему в лицо. Все члены племени разом ахнули. Алекс отступил на два шага назад. В его глазах читался страх. Похоже, что этот жест означал что-то очень недоброе.