Гремучая смесь
Шрифт:
– Еще бы! Не мудрено и со счету сбиться! Сколько таких, как я, пятнадцатилетних, в твоей постели побывало? Мне Машка говорила, что ты и ее соблазнил. И Светка тоже плакала из-за тебя.
Лиза подняла сумочку, собрала и побросала в нее рассыпавшиеся вещи, а Юркин диск оставила на полу. Клещ занервничал. Видать, рыльце в пушку! Значит, и правда, что-то было. Разве всех он упомнит. Затягивать больше не стоит, решила она, пора сворачиваться.
– Ладно, ладно, дыши! Я к тебе еще зайду на днях. Но не одна! Чмоки-чмоки тебя в лобик, папик!
Клещ вышел за ней следом.
– Постой, ты куда?
– В
– Ты это… не торопись, – он подошел ближе и заговорил тихо:
– Я тебя сперва не признал. Работы много. Давай встретимся и все обсудим?
– Хватит. Навстречались уже. Обрюхатил и в кусты!
– Да ты не переживай. Встретимся, попьем чайку…
– Знаю я твой «чай»! Поди, живой не вернусь.
– Ну не помню я тебя.
– Еще бы упомнить, коли бухой был.
– Ну, хорошо, хорошо, только не шуми.
– Как мне знать, что ты меня не тронешь? – спросила Лиза, и в этот момент зазвонил ее телефон. – Подожди, – бросила Клещу и приложила телефон к уху.
– Срочно ко мне. Жду тебя в казино. Бери такси. На входе тебя будут ждать. И не забудь припудрить носик.
– Хорошо, – коротко ответила девушка и направилась к выходу.
– Что вы себе позволяете? – начал петушиться он.
– А ты что себе позволяешь? Я сама еще дите, а ты, опекун хренов, уже меня своим отпрыском наградил!
Чиновник спохватился, достал из кармана визитку, нацарапал на ней номер телефона и, умоляя позвонить ему, сунул визитку ей в руки.
– Хорошо, – ответила она и пошла ловить такси.
«Вот, блин, совсем забыла про Юру! – размышляла Лиза. – А ведь мы даже телефонами не обменялись».
Когда чиновник поднялся на крыльцо и закрыл за собой входную дверь, она обошла здание и нашла Юру на той же лавочке, где и оставила.
– Ну что? – подскакивая от нетерпения, спросил он.
– Все отлично. Дело сделано. Мне нужно бежать. Скажи мне свой номер телефона. Я сама тебя найду.
Он диктовал, сбиваясь, а ее время шло. И она помнила, что бывает за опоздание.
– Все. Пока! – она чмокнула его в щечку и убежала.
Сидя в такси, Лиза никак не могла понять, зачем вызывают. Неделю назад с ней рассчитались, а значит, денег ждать не стоит. Видимо, тема какая-то другая. Мечтать о том, что ее выгонят, тоже не приходится.
У входа ее и вправду встретили охранники, провели в ресторан. Попросили, чтобы она ожидала.
Лиза заказала чай. Ей подали чашку из тонкого фарфора. Время шло, чай выпит. От неуравновешенности она стала барабанить ногтями по стенке пустого сосуда. Звук, издаваемый стенками чашки, напоминал звон бубенчиков или глиняных колокольчиков из двух нот. Такой звук бывает у пасущихся животных с колокольчиком на шее. Ситуация раскрывала девушке ее положение. Вроде бы свободна, но не принадлежит себе. И не забыть об этом помогает колокольчик – долг хозяину.
А закрутилось все, когда маме ампутировали руку. У нее начались осложнения. Предприятие, на котором она раньше работала, отказалось оплачивать лечение. В больнице Лизе открытым текстом сказали, что без денег они маму не вылечат, ссылаясь на дороговизну лекарств, сложное финансовое положение и прочий бред. Формально они ее, конечно,
Только долги продлевают человеческую жизнь
Сутенер взорвался на Лизу прямо с порога:
– Где ты пропадала сегодня ночью? Заказ у тебя был на утро. У нас накануне крупная кража произошла. Кто-то из девушек, работавших позавчера в казино, украл важные документы из кабинета. Ты знаешь, о чем я? А после этого ты пропадаешь почти на сутки. Мне это кажется подозрительным. Не расскажешь, где была, с кем встречалась?
– Обслуживала клиента. Клиент три раза продлевал время. Потом мы отправились на озеро и там ночевали в палатках. Никого больше не видела.
– Расскажи о заказчике. Вы были раньше знакомы? С чего это он вызывает тебя сразу после кражи? Причем, рано утром? Чем занимались?
– Это мальчишка, который даже не знает, кто такая проститутка. Он хотел вызвать друга для общения. Ему до нас никакого дела нет, – как можно спокойнее и убедительнее объяснила Лиза, а в голове было совсем другое: «Черт, что делать, не знаю. Хотела просить об увольнении. Теперь точно не получится. И так тень на меня падает. Подумают, что заметаю следы и хочу скрыться. Что же делать?»
– Клянусь, никогда вас не обманывала, – с жаром воскликнула она и спросила: – А что за документы?
– Не твое собачье дело!
И тут она невпопад спрашивает:
– А я отработала свой долг?
– Долг? Ха! Не смеши меня! С твоими способностями его всю жизнь отрабатывать придется.
– А по-другому никак нельзя?
– По-другому? Конечно, можно. Только этот вариант не для тебя. Хотя, десять штук «зеленых» – и ты свободна. Если, конечно, кражу на тебя не повесим. Вот тогда ты пожизненно наша. А надумаешь в бега податься, подпишешь смертный приговор своей мамочке.
Девушка сникла, поняв, что дела и вправду плохи. Еще сегодня утром казалось, что жизнь может измениться, а теперь все ее надежды разбились, как хрупкое стекло.
Вместо того чтобы поехать домой, она решила прогуляться в парке. Пофиг, что заканчиваются последние деньги. Зашла в Макдональдс, умылась, переоделась в брюки и взяла себе кофе.
Мысли у Лизы были только об одном: «Надумаю бежать – изведут мать. А с мамой, кстати, я виделась недели три назад. Даже как-то совестно, что забываю о ней. Однако с ней очень тяжело. Нам не о чем говорить. Все темы сводятся к религии. Ее жилье превратилось в какую-то молельню: стены обвешаны иконами, все пропахло ладаном. Днем и ночью что-то читает. Рассказывает о праздниках, постах. Почти перестала есть. Ни одной службы в церкви не пропускает. А что я ей скажу? Не запретишь же. Каждый находит что-то, ради чего хочется жить даже когда становится невыносимо… Мне сейчас совсем плохо. И за что же мне цепляться? За Юру? За любовь? Интересно, что бы посоветовала мама?..»