Гремучая смесь
Шрифт:
— Даже так?
— Да, я выдавал замуж избалованную папочкину дочку, в итоге получил женщину, которая знает, чего хочет и умеет добиваться поставленных целей.
— Так это исключительно для ее блага?
— Не передергивайте. Я получил свою выгоду, но и Аданна не осталась внакладе.
— Спорное утверждение.
— Оставьте вашу женскую жалость и посмотрите сами, — он кивнул на дочь. — Она повзрослела. Видите, она приняла решение и идет напролом к своей цели.
— Это вы Павла имеете в виду?
— Пол не цель, —
— А глядя на вашу дочь, этого не скажешь.
— То, что ваш работодатель приятен ей, как мужчина, можно назвать приятным бонусом, не более.
— Вы так считаете?
— А вы нет?
— Думаю, и сам по себе Родимцев может быть отличной целью.
— Для вас, быть может, но не для моей дочери.
— Я не совсем вас понимаю.
— А что тут неясно? Для вас такой мужчина, как Пол, может быть желанным трофеем. Для Аданны такое даже предположить смешно. Он, разумеется, привлекателен, у него есть деньги и положение, но всего этого недостаточно. Особенно при одном, но существенном недостатке.
— И каком же?
— Он белый, — прямо ответил Акита Акинтола.
— Это недостаток?
Министр рассмеялся.
— Вы, очевидно, плохо представляете себе, где находитесь. Это Африка. Белых здесь не любят. Их терпят, иногда боятся, на них делают деньги. Но ни один уважающий себя человек не захочет принять в свою семью белого без достойной на то причины.
— Разве породниться с самим Африканцем не является достойной причиной?
Акита отмахнулся.
— Я, конечно, заинтересован в вашем работодателе, но для сотрудничества с ним мне не нужно выдавать за него замуж единственную дочь.
— Я правильно поняла, что вы против этого брака? — спросила его.
— Абсолютно правильно.
— А если они все же поженятся?
— Убивать я их не буду, если вы об этом. Расстроюсь, конечно. Но мои эмоции ничто по сравнению с вашими. Вы ведь не только работаете на Африканца, но и оказываете ему услуги интимного характера?
Я ощутила себя оплеванной. Да, это настоящее искусство, вот так легко и непринужденно вылить на собеседника ведро помоев.
— Не обижайтесь, я не осуждаю. Просто констатирую. Если вас утешит, то вряд ли они поженятся. Моя дочь немного не рассчитала, Пол не из тех, кто согласится на ее авантюру. Ему это просто неинтересно. С другой стороны, Аданна привлекательная женщина, Африканец вполне может ею увлечься. Так что я бы на вашем месте не расслаблялся. Возможно, вас ждет неприятный сюрприз.
Я выслушала господина Акинтола, глядя на Павла с Аданной. Они по-прежнему стояли рука об руку и о чем-то беседовали с гостями.
— А знаете, — ответила министру, — я пожалуй, выясню все прямо сейчас.
Акинтола одобрительно покивал.
— Прошу вас, только не устраивайте публичный скандал.
— Боитесь за дочь?
— Нет, но позвольте напомнить, что это все же мой день рождения. И кстати,
— Приложу все силы, — заверила его. — Но обещать не могу.
32.
С моей точки зрения говорить с министром было больше не о чем, зато появилось непреодолимое желание побеседовать с Родимцевым. Если он думает, что можно держать меня за дуру, то глубоко ошибается. Я двинулась к Павлу.
Едва вошла в зал, Павел заметил меня. Улыбнулся, отцепил от себя пиявку и пошел мне навстречу.
— Все в порядке? — спросил, когда мы подошли друг к другу.
— Да, — ответила коротко. — Ты, я вижу, тоже не скучал.
— Дела, — ответил Павел. — Ты уже напудрилась?
— Напудрилась? — не поняла я.
— Аданна сказала, что ты пошла нос пудрить. Но что-то уж больно долго.
Я фыркнула.
— Я уже хотел идти тебя разыскивать, — продолжил Павел.
— И что же не пошел?
Рука Родимцева легла на мою талию.
— Что-то случилось? — спросил он, слегка прижимая меня к себе.
Я открыла рот, что бы ответить, но перехватила напряженный взгляд Аданны. Ну, голубчики, вы сами нарвались.
И я сделала то, чего никогда не делала. Подняла неуверенный взгляд на Родимцева, коротко вздохнула и, закатив глаза, потеряла сознание.
Родимцев, слава богу, не растерялся, успел подхватить меня прежде, чем я рухнула к его ногам.
— Катюша!
Я не спешила открывать глаза, продолжая лежать на его руках тряпичной куклой. Чувствовала, как он несет меня куда-то.
Судя по звукам, Родимцев вышел из зала, а потом меня осторожненько уложили на банкетку.
— Катюша, — Павел погладил по щеке.
Понервничай, понервничай, тебе полезно!
Продолжая изображать умирающего лебедя тихонько застонала, «приходя в себя».
Первое, что увидела открыв глаза — обеспокоенность лицо Родимцева. На минуту стало жалко его и стыдно за себя, так искренне Павел волновался за меня. Ровно на минуту, потом вспомнила весь этот вечер, довольное лицо Аданны, снисходительный тон ее отца. Жалость и стыд испарились, будто их и не было вовсе.
Как-то мало я была без сознания. Может, повторить? Для закрепления эффекта.
— Выпей водички, — предложил Павел.
Стакан коснулся моих губ. Машинально сделала глоток, потом откинула голову и снова застонала. Павел не растерялся — этот заботливый гад взял, да и плеснул мне в лицо холодной водой. Тоже, видать, для закрепления эффекта. Еле удержалась, чтобы не стукнуть Родимцева, желательно по голове. Но с идеей повторного обморока решила повременить. Это я всегда успею.
— Тебе надо к врачу, — сказал Родимцев, пристально меня разглядывая.
Спасибо, конечно за заботу, но вот врача мне точно не надо. Что бы он сообщил, что больная комедию изволит ломать?