Греши и страдай
Шрифт:
— С прошлым покончено. И скоро наступит и будущее, — с этими словами он поцеловал меня в голову, его мышцы расслабились, и он начал погружаться в болеутоляющее и сон. — Останься со мной…
Я кивнула.
— Всегда.
Ему не потребовалось много времени, чтобы уснуть. Я не последовала его примеру. Я лежала без сна целую вечность, надеясь, боясь, молясь, чтобы наше будущее было лучше прошлого.
Эта ночь была одной из самых длинных ночей в моей жизни. Но в конце концов все закончилось. Артур вернулся туда, где ему было место. Он наконец-то
Мы заплатили за все.
Многим пожертвовали.
Жизнь снова станет прекрасной.
После всего, что мы пережили, мы заслуживали счастья.
Глава тридцать четвертая
Килл
Я не мог вспомнить, когда в последний раз улыбался.
Меня окружила смерть в виде насильников, убийц и воров.
Жизнь в тюрьме меня не изменила; она просто придала мне больше решимости добиться справедливости. Каждый день внутри гноящейся выгребной ямы напоминал мне, что, когда я выберусь, что-то должно измениться.
И я буду тем, кто это сделает.
— Килл, девятнадцать лет
Жизнь изменилась.
Мало того, что мир больше не оскверняли мои родственники, мне также пришлось отступить от Клуба.
Двенадцать дней я оставался прикованным к кровати в гребаной больнице. Каждый час я приставал к врачам, чтобы они предоставили мне честную статистику о том, насколько я на самом деле болен. Каждый день Клео проводила со мной как можно больше времени, отвлекая меня от ужасной мысли о потере моей личности. И через день я проходил восстановительную терапию, чтобы убедиться, что мои основные навыки по-прежнему в силе.
Пока я выздоравливал, Грассхоппер стал больше, чем просто моим другом и вице-президентом; он с легкостью вошел в свою предстоящую роль. Мы оба знали, что этот день настанет... Я просто надеялся, что не стану гребаным инвалидом, чтобы его отпраздновать. Он стал ценным заместителем в команде, и, когда я вышел из строя, отложил запланированные мной встречи, держал Самсона в курсе событий и переправлял средства туда, куда им было нужно. Он поддерживал «Чистую порочность» в порядке, следил за денежными потоками и защитой нашей территории.
Он уже знал большую часть повседневной работы, но иногда мне звонили по телефону и спрашивали моего мнения по определенным спорам или вопросам. Теперь он был мне не помощником, а равным и делал все возможное, чтобы обеспечить руководство, а также товарищеские отношения для тех, кто потерял Жука и Мо.
Уоллстрит почти закончил мотать срок. Время пришло.
На десятый день, проведенный в неудобной постели,
Я поднял глаза от книги «Итак, вы думаете, что вы гений», злясь, что простые уравнения, которые когда-то были такими легкими, все еще давались мне с трудом.
Несмотря на свой страх, я признавал, что с каждым днем осадок в моем мозгу кристаллизуется. Мне становилось лучше. Но я не хотел сглазить. Я бы не признался в этом вслух, просто не мог до тех пор, пока не вернусь на полную скорость.
— Как ты, чувак? — Хоппер вышел вперед, его куртка была перекинута через руку из уважения к испуганным пациентам.
Мы пожали друг другу руки.
— Лучше.
— Супер. Это замечательные новости. — потер он затылок, осматривая мою палату, больше походящую на коробку.
— Итак… Я сделал то, что ты просил. Клуб рассортирован, похороны готовы, документы в порядке.
Я сел на подушках повыше.
— Мы знали, что это произойдет. Я все еще не против этого. Ты?
Он не смотрел мне в глаза.
— Честно говоря, не совсем.
Последние несколько лет мне было интересно, как я отреагирую, когда придет время выполнить мою последнюю клятву, данную Уоллстриту. Я посвящал каждую свободную минуту тому, чтобы превратить его в семью. Мужчины и женщины, которые служили под моим началом, дали мне то, за что стоило бороться, пока я думал, что потерял Клео.
Они были моим домом.
Но теперь у меня появился другой дом, и мне не помешало бы переехать.
Я зарычал себе под нос.
— Такова была сделка. Уоллстрит дал мне обещание.
А я дал обещание Уоллстриту. У меня были свои условия, когда я соглашался на его условия. Это было совместным соглашением, что принесло пользу нам обоим.
Указав на него, я прищурился.
— Он дал тебе обещание. Вы, я и Мо знали с первого дня, что таков план.
Хоппер двинулся вперед, его ирокез осветил луч ламп вокруг моей кровати.
— От того, что это план, легче не стало.
Забавно, но для меня стало. Понимая, что такова моя судьба, я получил структуру и ориентиры, в которых нуждался.
Я усмехнулся.
— У тебя все будет хорошо. Ты более чем способный. — Закрыв глаза, я представил себе свое предстоящее будущее. Я и боялся, и ждал этого с нетерпением, но теперь все, что я чувствовал, была свобода. Полная свобода — новый старт. — У меня тоже все будет хорошо. Так лучшее ... для всех нас.
— Давай, Киллиан.
Я поднял глаза, щурясь от яркого полуденного солнца Флориды, на раскинувшееся передо мной шоссе.
Бетон мерцал от жары, скользкий от следов шин и бензина. Здесь была наша церковь. Дороги были нашими проповедями. Ветер — нашей вечерней службой. Не было лучшего места упокоения для одного из наших братьев.
Кивнув Грассхопперу и рядам «Чистой порочности» позади меня, я взял урну и спрятал останки Мо у себя на груди.
Последние три недели были марафоном исцеления, прощаний и посещения похорон.