Грешная и святая
Шрифт:
Ночью ее снова мучили воспоминания о том, как Триса радостно встречали у Крофтона женщины легкого поведения и как он целовал некоторых из них, проходя мимо.
– Таков он, – сказала она своему отражению и повернулась, чтобы уйти. – Будь благодарна за то, что избавлена от страданий, которые принес бы тебе такой мужчина.
Крессида зашла к родителям и сказала матери, что идет в библиотеку.
– Дорогая, возьми с собой Салли.
– Она нужна здесь, мама, я пойду одна.
Мать вздохнула.
– Что ж, хорошо, дорогая.
Тависток-Терес
Как ее отец.
Девушка отогнала от себя эти мысли и стала думать о том, знают ли почтенные обитатели Тависток-Терес о том, чем занимается женщина, которая живет в доме номер 16. Она сомневалась, что об этом знают мать и дочь, которые вышли, весело болтая, из дома номер 5, или серьезного вида мужчина, вышедший из дома номер 8 и севший в экипаж.
Дом Миранды Куп ничем не отличался от других домов. Беглым взглядом сквозь переднее полукруглое окно Крессида окинула обычную гостиную, статуэтки не было видно. Девушка повернула налево в конце улицы и пошла дальше, размышляя.
Она могла бы вернуться и пойти вниз по лестнице в помещение для слуг и… что? Притвориться, что ищет работу? Для этого она должна была одеться проще. Сделать вид, что заблудилась? Придумать, будто ищет старого слугу?
Возможно, но все же это был риск. Ненужный риск, потому что этим она ничего не добьется. Вряд ли статуэтка будет в подвале, и слуги вряд ли позволят ей свободно гулять по дому.
Однако Крессида не могла просто пойти домой. Когда она увидела вывеску «Тавистокские конюшни», то поняла, что узкая дорога должна огибать дома. Она свернула на нее. Немного странно гулять здесь, позади домов, но не противозаконно.
По обеим сторонам дороги тянулись высокие каменные стены, за которыми были сады. За стеной слева она могла видеть крыши Тависток-Терес, в которых были видны маленькие чердачные окна комнат для прислуги. Справа от нее дома выглядели почти так же.
Крессида подошла к конюшням и остановилась. Двор был окружен постройкой с большими деревянными дверями, все они были закрыты. В некоторых должны быть экипажи, в других – лошади. Бедные городские лошади, они все время проводят здесь, где почти нет зелени.
Возможно, в этой конюшне можно брать лошадей и экипажи напрокат – ведь только очень богатые люди держали своих лошадей и экипажи в Лондоне. Конечно, ее отец так не делал, даже в лучшие времена.
Еще одна удивительная сторона жизни в Лондоне, с которой она не знакома, – как жители города передвигаются по улицам, кто и как заботится об этих тысячах лошадей.
Открылась дверь, и пожилой кривоногий конюх вышел, ведя за собой оседланного серого коня. Конюх коснулся своей шляпы.
– Могу ли я быть полезен вам, мэм?
– Мне
Его глаза сузились.
– Вы не из этих реформаторов, нет?
– Мне просто нравятся лошади и экипажи.
Его взгляд говорил о том, что он считает ее ненормальной, но он лишь прикоснулся к своей треуголке.
– Должен отвести Ганнибала мистеру Гривзу, мэм. – Он ловко вскочил в седло и ускакал, цоканье подков раздавалось в тишине.
Но появился другой человек, моложе и выше, из-под закатанных рукавов были видны его огромные руки. Он был не особенно красив, он не нравился ей, но, Боже правый, как в нем чувствовался мужчина!
– Что я могу для вас сделать, мисс?.– спросил он. Хотя человек не делал угрожающих движений, но Крессиде захотелось сделать шаг назад. Она выпрямилась:
– Мне интересно, как устроены конюшни вроде этой.
– Те, кому нужно знать, знают об этом, мисс.
– Каким был бы этот мир, если бы все думали так же, сэр? Любопытство побуждает к изобретениям. Оно покоряет земли и создает богатство!
При слове «богатство» его глаза слегка расширились. Крессида поспешила развить мысль:
– В конце концов чье-то любопытство, несомненно, привело к изобретению… – Она пыталась вспомнить что-нибудь, связанное с лошадьми. – Подковы!
Он изогнул свои густые брови.
– Это было давно, мисс.
Но он, казалось, заинтересовался беседой.
– Хорошо, расскажи мне о том, что было улучшено недавно.
– Удила. И рессоры карет. Я слышал, что давным-давно хомут был серьезным изобретением. Видите ли, лошади не могут тянуть ярмо, как быки.
– Удивительно, – сказала Крессида. – Отец говорил мне, что сейчас экипажи стали гораздо более удобными, чем в прошлом веке, когда он работал в Индии.
– В Индии, да? – Глаза юноши загорелись. – Я всегда мечтал о путешествиях.
– Тогда тебе следует отправиться в путешествие. Ты можешь поступить на службу к ученому, который уезжает в Индию. Возможно, мой отец мог бы помочь тебе…
Крессида сообразила, что ее энтузиазм чреват неприятностями. Логичным шагом было бы теперь назвать имя и адрес ее отца. Что ж, она не видела другого выхода, и у юноши был такой горящий взор, он выглядел таким взволнованным, что ей хотелось дать ему шанс увидеть мир.
– Сэр Артур Мэндевилл, Отли-стрит, дом двадцать два. Сейчас мой отец нездоров, но если ты назовешь свое имя, то я справлюсь о том, сможет ли он познакомить тебя с другими путешественниками.
Юноша тер подбородок и выглядел потрясенным.
– Ну, я не знаю, мисс. Это серьезный шаг…
– Конечно, и не стоит делать его, если ты не хочешь. Климат Индии может быть вреден для англичанина, хотя мой отец там прекрасно себя чувствовал и нажил состояние.
– Сэр Артур Мэндевилл, – повторил мужчина, запоминая имя. – Отли-стрит, дом двадцать два.