Грешник. На острие
Шрифт:
– Знаешь, что я с тобой сделаю, если помешаешь мне? Я тебя удавлю, Валерия Игнатьевна. Вот этим ремнём. На глазах у твоего папочки. Ты убедишь его вступить в клан и никаких хитрых ходов мне. Усекла? А то я ведь могу и передумать. Не тебя, а Короля первым удавлю. Я псих, помнишь? Непредсказуемый я.
– Отпусти, придурок, – хриплю, хватаясь за ремень, но он затягивается ещё сильнее.
– И ещё кое-что. Ты моя. Запомни это. Моя во всех смыслах. Трофей, игрушка, моя шлюха. Если я захочу, тебя не станет. Не доводи до того, чтобы я захотел, – ошейник, наконец,
– Ты сказал, что я буду свободна, – хрипло, сквозь кашель.
– Будешь. Как-нибудь потом. А сейчас хватит ползать по полу. Вставай, Королевна. Платье помнёшь, – вдевает злополучный ремень в свои брюки, застёгивает. А взгляд всё тот же зверский. Я невольно отвожу глаза в сторону.
Куда я вляпалась? И главное, как теперь избежать того, что он мне наобещал?
Красный след на шее пришлось замазать тональным кремом, а страх, поселившийся внутри запить виски. Вечер в «Морфее» только начинался и отца ещё не было. Зато были его люди. И они нас заметили. Начальник охраны кивнул одному из вышибал и тот направился к нам.
– Добрый вечер, Валерия Игнатьевна. Я прошу прощения, но вашему гостю здесь не рады. Ему придётся уйти.
Я допила остаток в бокале, вздохнула.
– Мы ждём моего отца, иди погуляй.
– Валерия Игнатьевна…
– Ты что, пёс, оглох? Иди погуляй тебе сказали, – подал голос Шамиль, вальяжно рассевшийся на своём диванчике.
Вышибала ринулся к нему, но я вскочила раньше, чем Хаджиев среагировал. А он бы среагировал, я в этом уверена.
– Послушай, он мой муж. И он останется здесь. Так и передай тому, кто тебя послал. Мы ждём моего отца.
Вышибала потерянно обернулся на начальника охраны, который всё это время наблюдал за развернувшейся сценой. Тот кивнул.
– Хорошего вечера, Валерия Игнатьевна.
– Умница, – прокомментировал Шамиль, глядя с усмешкой, как я тянусь за очередной дозой виски. Вечер переставал быть томным.
– Зачем тебе это всё? Клан этот? Что является целью?
– Хочу взять то, что принадлежит мне. Место в клане. И тебя хочу.
– Почему именно меня?
– Потому что хочу.
Разговор зашёл в тупик. А через секунду в поле моего зрения появился Король. Ему, видимо, обо мне уже доложили и теперь он направлялся прямиком к нам.
– Что он здесь делает?! – прогремел, надвигаясь на Шамиля, а тот склонил голову, усмехнулся. Я же вскочила, уперла ладони в грудь отца.
– Стой, пап. Выслушай меня. Мы с ним… Мы расписались. Прости. Давай ты присядешь, и мы всё обсудим. Без мордобоя. Ладно?
Король покачал головой, но удивлённым почему-то не был. Видимо, ожидал.
– Я так и знал, что этот мудак заставит тебя, – и вот оно. То самое разочарование, которого я так ждала.
– Пап, я… Мы с ним любим друг друга. Тебе придётся это принять.
– Присаживайтесь, дорогой тесть. У меня есть к вам хорошее предложение. Как отступные за вашу дочь.
– И что же ты можешь мне предложить, щенок? Торговать вместе с тобой наркотой? Или киоски с твоей бандой грабить? Ты же ублюдок. Тебя
Улыбка Шамиля потускнела, в глазах блеснула злоба. Меня от его взгляда встряхнуло. Не нравится, видимо, ему, когда напоминают о наболевшем. Значит, хоть что-то он да может чувствовать.
– Мой отец меня признал, – ответил, всё так же расслабленно восседая на диване. Подниматься он явно не намерен. А Король, наоборот, не торопится присаживаться. – Это во-первых. А во-вторых, у меня к вам деловое предложение. Вы о клане Хаджиевых что-то слышали? Я предлагаю вам вступить в него. Разумеется, только со мной. Ну так что, обсудим?
– Мне с тобой обсуждать нечего, щенок паршивый. Знай своё место. Или напомнить тебе, что оно у Хаджиевских ног? Беги к своим, шакал малолетний, и им там права качай.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Хорошо бы ещё и уши заложило.
– Пап…
– А ты заткнись! Не ожидал, что на такую херню поведешься! Думаешь, выскочила за него, и я сразу начну вести с этим выблядком дела? Хрена с два! Убирайтесь отсюда. Через пять минут чтобы вас здесь не было! – в такой ярости я видела отца лишь один раз. Когда убили маму. А сейчас его гнев был направлен на меня и от этого становилось дурно.
– Пап, послушай!
Но он лишь отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, уходя к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Очень жаль, – услышала я Хаджиевское, а в следующий момент вскрикнула, потому что раздался выстрел, заглушивший музыку и отец завалился на одного из охранников.
ГЛАВА 43
Суматоха, крики, шум, а я сижу рядом с отцом, истекающим кровью, и не могу поверить, что это происходит с нами. Зажимаю рукой его рану на груди и тихо вою.
– Папочка, ты только дыши. Дыши, пап.
Держу его за руку, прощупываю пульс, а позади драка и кто-то где-то стреляет. А мне плевать. Пусть хоть все друг друга переубивают.
Чьи-то руки отрывают меня от отца и нас обступает охрана. Я плохо ориентируюсь, не отличаю кто тут друг, а кто враг.
– Валерия Игнатьевна, вы как?! – этот вопрос мне, кажется, задаёт начальник охраны. А в своих руках меня держит Шамиль. Я поднимаю на него взгляд, но лица не вижу, оно расплывается из-за слёз, которыми полны глаза.
– Это ты? Ты сделал? – спрашиваю одними губами, но он не отвечает. Швыряет меня в чьи-то руки и приказывает, чтобы увели.
Спустя несколько часов сижу у операционной, ожидая врача и его приговора, руки и ноги почему-то онемели, а губы дрожат. Я обнимаю себя руками, силясь согреться, но почему-то жутко мерзну. И только сейчас открывается дверь приёмной и в помещение входит Шамиль. Быстро преодолевает разделяющее нас расстояние, а я вскакиваю со стула и бросаюсь на него.
– Ты! Ты подонок! Это ты сделал! Тыыы! – пытаюсь вцепиться ему в лицо ногтями, но Хаджиев ловко перехватывает мои руки и заламывает мне их за спину. Сам впечатывает меня в себя и обездвиживает.