Грешники
Шрифт:
Замычала, когда Савва натянул в кулаке ткань моего платья и она затрещала, от подола до выреза на груди одним движением ножниц, платье распалось на две половины.
Ударила бедрами в постель, едва он наклонился еще ближе. И замерла в недоверии, когда ножницы, с характерными щелчками разрезали футболку, связывающую мои руки.
Продолжила сжимать в пальцах витую спинку кровати боясь верить, что он, правда, просто так по-черному шутит и отпустит меня сейчас.
Он должен отпустить.
И я никогда больше, ни ногой
– Повторяю вопрос, - Савва швырнул ножницы на тумбочку. Они брякнулись с таким звоном, что заложило уши. Но я глаз не отводила от лица этого мужчины. Я без звука прочитала по губам.
– Не будешь кричать?
Замотала головой.
Не буду, я своему ненормальному соседу, вообще, больше слова не скажу.
Он медленно потянул трусики у меня изо рта.
От его пальцев, как и от всего тела идет аромат - свежий, морской, такой сильный, что ноздри затрепетали.
Он осторожно, словно бомбу, не отрывая от меня взгляда, положил влажные трусики рядом с моим лицом.
– Молодец, - похвалил. И так же медленно, сверля меня глазами, начал стягивать с моих плеч рваное платье.
Раздевает меня. Хочет голой выставить из дома?
И пусть!
– Пошел ты, мудак!
– выкрикнула, машинально подавшись вперед. И сама, невольно, впечаталась ртом в его губы.
Глава 11
Это было кратко, быстро, это всего лишь одно случайное мгновение - невинный поцелуй, и из меня выбило дух. Просто коснулась губами чужих губ, теплых, чуть влажных. И меня швырнуло назад, словно я чуть не сорвалась с натянутой цепи.
Пересеклись взглядами. И я зависла.
Так одержимые смотрят, не в глаза, а сразу в душу.
– Ты сама это начала, - сказал Савва еле слышно.
– Теперь не остановлюсь я.
Доля секунды - и он рывком, снова, влетел губами в мои.
"Тобой пытается овладеть демон" - стукнуло в висках.
– "Не позволяй ему этого".
Поздно.
Жгучий язык ворвался в рот, раздирая меня. Длинные пальцы забрались в волосы, с силой стянули их у корней.
А я боли не почувствовала, я и тело свое ощущать перестала, словно оно уже не мое, принадлежит ему, я марионетка, у которой отобрали волю, послушная рабыня, не смеющая надеяться, что он отпустит.
Этого не может быть.
Это не поцелуй, на меня наложили проклятие, наше дыхание сплелось в одно, оно в пламя выродилось, и синие языки лижут меня.
Я не должна отвечать, не должна, но он всё берет сам, втягивает в рот мои губы, кусает, набрасывается на меня. А я крепче хватаюсь за спинку кровати, пытаюсь удержать себя в реальности, не могу оставить эту единственную опору, ведь тогда он утянет меня за собой.
Я не справляюсь.
Всё сильнее кружится голова.
Всё ярче осознание, что нет мне спасения, меня ломают, я лечу и падаю к нему,
– В глаза мне посмотри, - он выдохнул в губы.
Нельзя, но я тут же, этим охотником гонимая, распахнула ресницы. Его зрачки помутнели, я себя не вижу, лишь только его.
– Тебе уже нравится. Мне подчиняться. Не сдерживайся, Злата. Я разрешаю.
Ощутила давление твердого члена между ног.
Он хочет в меня. Завладеть мной. Он разрешает так же терзать его. И это невозможно. Недопустимо. Где мой рассудок, почему он отключен.
"Не позволяй ему этого" - слабо зазвучало в мозгу.
Горячая головка раздвинула складки, влажные от смазки.
А я продолжала смотреть ему в глаза.
Свет вдруг мигнул, и снова доля секунды, краткий миг темноты, за который вся жизнь перевернулась с ног на голову.
Мимолетная слабость, сбой мыслей, ослепление, роковая ошибка, размером с галактику.
Так не должно было случиться.
В новое мгновение я сама впилась губами в губы этого мужчины.
И каменный от напряжения член скользнул в меня.
Глава 12
Бабушка говорила, мол, Злата, нужно себя беречь. Не гуляй вечерами с подружками, не надевай короткие юбки, ведь парням одно только и надо. А тебе нужно скромной быть, правильной, и все будет хорошо.
Потом бабушка умерла, и мы остались вдвоем с отцом.
И когда к нему в гости приходили дружки - я сбегала из дома, в любую погоду. Либо сидела ночами в парке и светила фонариком в учебник. Либо в подъезде на окне.
Сколько раз я могла нарваться на нехорошую компанию - не сосчитать.
Но меня слова бабушки хранили, оберегали от всего плохого.
До этого момента.
Куда-то исчезло всё, что в моей жизни было, моё прошлое стерли ластиком, одним толстым мощным штрихом, надавили на меня, как на бумагу, разрывая.
Вот так он меня взял.
Собой одним заполнил, вытесняя все мысли и чувства, такой большой, что во мне места не осталось, он завладел.
И, как повелитель, захватчик, замер, наслаждаясь победой.
Он продолжил целовать, глубоко и с чувством, горячим упругим языком мой рот вылизывая, вплотную прижимая меня к себе, напряженными бедрами вдавливаясь в мои.
Во мне его член - только это знаю сейчас, только ощущаю, как туго, на всю его длину я заполнена, как жарко между нами.
Инстинктивно обхватила его ногами, сохраняя этот жар, не давая двинуться назад, двигаться нельзя, я и так погибла, в голове и теле взрыв следует за взрывом, я натянута на твердое и гладкое орудие пыток.
Языком, широко, он лизнул мои губы, снова ворвался в рот. Ладонями сжав ягодицы вдавил меня в себя еще крепче.
И с силой поднял бедра в кольце моих ног.