Грешный
Шрифт:
«Ты хотела узнать от неё что-то важное. Потому и пошла на риск поединка один на один», — попробовал я угадать.
«Всё правильно. Это одна из причин, — кивнула Ирсайя. — Но только одна и не главная».
«Что же тогда было главным?»
«Главным? Интересы Ларанты, конечно. Что же ещё-то? — пожала плечами женщина. — Хочешь, чтобы я объяснила?»
«Не откажусь».
«Хорошо. Тогда объясняю…»
И она объяснила. А я её внимательно выслушал. Выслушал и решил не спорить. Она была в чём-то права, в чём-то нет… Но это с моей колокольни. Ведь я никогда не служил главой государства.
«Поэтому лучшая месть, — закончила свои объяснения Ир, — не убить врага и даже не разрушить все его планы, а сделать так, чтобы у него просто исчезли шансы причинить тебе вред. Тебе и всем тем, кто с тобой. Безопасность страны, безопасность подданных, согласие между ними и властью, возможность спокойно и мирно жить — вот это есть основная цель для любого правителя…»
Границу мы пролетели галопом, на скорости. А потом гнали без передышки пять с лишним часов, зигзагами, меняя направление каждые пятнадцать минут. Как лошади выдержали, сам по ходу не понял. Допёр лишь, когда перешли с рыси на шаг, а потом и вовсе остановились в небольшом перелеске между холмами.
Во всём, как обычно, была виновата магия. Но применяла её (для поддержания сил у кобылок) не королева, а тхаа.
— Магию жриц в пограничной зоне лучше не применять, — объяснила этот «фокус» Ирсайя. — А Малыш, он же зверь, но что он такой же разумный, как мы, никому кроме нас неизвестно.
— У мольфаров возле границы сигналка? — уловил я самую суть.
— Сигнальные артефакты раскиданы по всему пограничью. Их проверяют наездами. Бывает, что раз в неделю, а, бывает, и ежедневно. Время проверки не угадаешь, и магией времени их не обмануть. Зона проверок — пятнадцать лиг от границы. Мы удалились на двадцать. Будем надеяться, этого хватит…
В Мольфран мы проникли вдали от дорог и мчались по разнотравью наперегонки с ветром, среди гуляющих волнами ковыля и полыни. Изредка в степной дали мелькали силуэты каких-то животных, чаще тоже копытных, но, хвала небесам, люди нам на этом пути пока не встречались.
Чахлые рощицы и кустарниковые луговины мы, в основном, объезжали, причём, по широкой дуге. Как объяснила Ирсайя, там любят гнездиться птицы, и при появлении нежданных гостей вроде нас они поднимают такой шум и гвалт, что это видно и слышно за многие и многие лиги. А вот холмы и нормальные перелески пернатые жалуют меньше. В последних довольно много мелких зверьков, не упускающих приятной возможности полакомиться птенцами и яйцами, а возле тех ручейков, что текут меж возвышенностей, хорошо останавливаться и гоняться за мошкарой, но уж точно не гнездоваться. Или копытами такие гнёзда затопчут, или же их разорят мимоходом не только мелкие, но даже и крупные хищники, навроде барханных волков и степных леопардов.
Мелкие хищники опасности для нас не представляли, а крупных отпугивал тхаа. Одним лишь своим присутствием он заставлял их сматываться с нашей дороги куда подальше. В этом свете, наш бросок через степь выглядел, скорее, прогулкой, адреналиновым приключением, а не боевой операцией. Единственное, усталость в пути копилась не только физическая, но и моральная.
Опасение
Непрерывное ожидание какой-нибудь пакости заставляло всё время быть начеку и влияло на нервы не лучшим образом, причём, не только мои, но и королевы. На четвёртые сутки мы вдруг разругались по какому-то совершенно пустяшному поводу, и если бы не Малыш, успевший встрять между нами, могли бы вообще подраться.
Потом, конечно, остыли, но осадок остался. По крайней мере, дулась бывшая пленница на меня после этого целых полдня и оттаяла только тогда, когда я без всякой магии сумел починить едва не порвавшуюся подпругу у её лошади.
Общее напряжение стало спадать лишь тогда, когда степь начала переходить в привычные для Ирсайи лесные равнины. А ещё через день она наконец объявила:
— Всё. Теперь уже не догонят. Теперь можно и по нормальной дороге идти…
Сказано — сделано.
На следующее утро мы вышли к какому-то заброшенному просёлку.
Карты местности у меня не было, но королева уверила, что всё в порядке, что дознатчики из ларантийской стражи этим путём уже пользовались, причём, недавно, всего полгода назад.
Первые два часа мы двигались по просёлку с осторожностью, поглядывая по сторонам и слушая, что «телепатически» передаёт нам Малыш, взявшийся изображать походное охранение. Однако ничего интересного вокруг не происходило, и королева решила отправить тхаа вперёд на разведку.
— Лиг через пять должна быть развилка, — пояснила она. — Надо определиться: сразу на тракт выходим или ещё поплутаем?..
Малыш умчался вперёд, мы остались вдвоём.
— По легенде ещё раз пройдёмся? — спросила Ирсайя, притормозив лошадь и заставив её идти бок о бок с моей.
— Давай, — наклонил я голову…
Легенду мы себе взяли простую.
Муж и жена. Хотели разбогатеть, взяв в аренду обширный участок степи. Думали разводить на нём скот, но, как это часто бывает, не рассчитали издержки и прогорели. Теперь возвращаются в Ганшанхайн.
Как уверяла Ирсайя, в Мольфране это обычная практика. Уже триста лет мольфары пытаются заселить свои южные земли такими вот способами, но эти все триста лет у них ничего не выходит. На вопрос «Почему не выходит?» моя спутница лишь усмехнулась: мол, сам догадайся, задачка несложная.
Переспрашивать я не стал. Задачка была и вправду несложная. Тут даже ребёнок, пусть и не с первого раза, но догадается. Пустынные степи являлись отличным предпольем для защищающих свою страну ларантийцев. А заселённые, они сразу же превращали границу между двумя государствами в «тонкую красную линию». Со всеми, как водится, вытекающими: обустройством защитного рубежа уже не на чужой территории, а на своей, резким увеличением количества стражников, повышенными финансовыми расходами и сократившимися возможностями для разведки — экономической, политической и магической.