Грета и потерянная армия
Шрифт:
Айзек кивнул, все еще хмурясь
— Времени мало. Аграмон собирает войска. Он знает, где я. Атака может начаться в любую минуту, но он пока удерживает армию гномов и выжидает.
Грета сглотнула.
— Он ждёт меня, — произнесла она. Грудь сдавило. — Он ещё не нашёл меня, но знает, что я иду к тебе.
— Демон расположил свои войска так, что, чтобы добраться до меня, тебе придётся пройти через него.
Она рассказала Айзеку о том, как к ним примкнул Драйден, разорвав связь с фейри.
— Не все фейри с ним по собственной воле, хотя некоторые, возможно, да. Но если мы с Сионой сможем сделать
— Как ты собираешься проникнуть в Стеклянное королевство? Это вражеская территория.
— Придумаю что-нибудь, — ответила Грета с кривой ухмылкой. — Разве я когда-нибудь пасовала перед трудностями?
Лицо Азейка так и не расслабилось. Многое могло пойти не так, и ни один из них не был генералом армии с опытом планирования военных стратегий. Если они просчитаются, погубят сотни жизней.
— Сколько бы миленцев к нам ни присоединилось, против магии демона у нас нет ни шанса, — сказал он.
— Однажды же как-то с ним справились. Как это сделали? Это можно повторить? — с надеждой спросила Грета.
Айзек нахмурился.
— Демона удалось заточить лишь спустя несколько сотен лет его тирании, когда даже Великая Мать отвернулась от нас и погрузила мир в вечную зиму, — напомнил он ей, качая головой. — И то это было много веков назад. В нашем мире не осталось ни одной живой души, которая обладала бы нужными знаниями, чтобы воспроизвести заклинание. Единственное, что знает каждый миленец: цена заточения демона была так высока, что мы до сих пор продолжаем расплачиваться.
Жители Милены оплачивали этот долг кровью каждый раз, когда наступало полнолуние, или когда очередной гоблин становился Потерянным.
Грета сжала кулаки. Даже прожив четыре года в роли всеми ненавидимого человека, она никогда не чувствовала себя настолько беспомощной, как сейчас, когда на кону столько жизней. Её сковывала мысль о том, что от её решений зависит судьба всей Милены. Как же Айзеку удавалось это в одиночку?
— Думаешь, нам стоит отступить? Забрать тех, кого удастся спасти, и сбежать в безопасное место?
Айзек накрыл её ладони своими.
— Пути назад нет. Безопасного места тоже, — спокойно произнес он. — Как ты сама сказала, мы боремся за наше будущее. И нет лучшего примера для подражания моему народу, чем решимость одной упрямой человечки.
— Ты правда в это веришь?
— С тобой я верю в то, что прежде считал невозможным, — ответил он и нежно поцеловал Грету.
Например, в то, что у них есть шанс на победу? В то, что Милена примет Грету? Что миленцы увидят в ней нечто большее, чем просто человека?
— Айзек, я обещаю всегда быть той, кто тебе нужен. Если тебе нужны упрямство и решимость — я готова. Если тебе нужна безжалостная воительница — я смогу и это. Шаг за шагом мы вернём всех Потерянных и создадим армию, что выступит против Аграмона.
Он нахмурился.
— Я понимаю, что для этого нужно, но от одной мысли о том, чтобы послать всех на поле боя во имя меня, у меня всё холодеет внутри.
Она понимала его
— Они будут сражаться не ради тебя. Они будут сражаться за Милену. А нам с тобой нужно убедить их, что это возможно, только если объединить усилия.
Она достала цветок из волос и держала его в «чаше», сложенной из ладоней. Она не до конца понимала, что хочет с ним сделать, пока Айзек не посмотрел ей в глаза. Грета подула на бутон, и тот превратился в сноп белых искр, мерцающих и танцующих в слабом дневном свете, которые постепенно пылью осели на его руках, груди и лице. На секунду он блеснул, как стеклянная фигура, но затем искры впитались в его кожу, становясь частью его самого.
Это было похоже на падающие звёзды. Или разлетающийся белый одуванчик, на который кто-то подул. Грете с Айзеком понадобится вся удача, что только есть.
— Ты — то, что нужно Милене, — сказала она. — Пускай я сильная и смелая, но я стала такой только потому, что мне теперь есть, ради кого быть сильной и смелой.
Айзек подался вперёд и прижался ртом к её рту. Губы покалывало, словно к ним поднесли батарейку.
— Мы — то, что нужно Милене.
Что будет, когда это всё закончится, и ей уже надо будет быть такой сильной? Сейчас она полезна, но затем ему понадобится кто-то, кто сможет дать его народу нечто большее, чем умение драться и человеческую язвительность. Его любовь к ней станет его слабостью. Сможет ли она отступить в тень и позволить ему выбрать другую королеву, более подходящую?
Хорошо, что сейчас ей не надо об этом подумать. Ведь сначала нужно пережить грядущую войну.
Перед тем как она покинула Айзека и их теплицу, полную надежд и мечтаний, он сказал ей, что постарается направить её в сны своих подданных.
К тому времени, как Грета проснулась рано утром и увидела Сиону с заспанными глазами, настороженного Итана и всё ещё привязанного к дереву Драйдена, Грета спасла ещё трёх Потерянных (по крайней мере, она надеялась на это). Каждый раз, когда она к ним прикасалась, она проникновенно разговаривала с ними вплоть до того момента, как они приходили в себя, вспоминали, кто они, и признавались, что хотят получить второй шанс. Только тогда Грета отпускала их, прося наяву отправиться к королю-гоблину в Серные пещеры, чтобы присоединиться к нему в борьбе против Аграмона, после чего они все вновь становились монстрами, от которых Грета убегала, а Айзек перекидывал её в следующий сон. Ну, и в третий раз она просто очнулась.
Она со стоном поднялась, села и потянулась. Как и следовало ожидать, отдыхом эти сны было сложно назвать. Девушка понимала, что пожалеет об этом днём, и это только подвергнет опасности их четвёрку, если им не повезёт столкнуться с ещё одним поисковым отрядом Аграмона.
Перед тем, как отвязать Драйдена, Грета отвела Сиону в сторону и посвятила её в детали стратегии, которую они с Айзеком придумали.
— Ты уверена, что сможешь? — спросила охотница, намекая на ту часть плана, где им нужно было вернуться в Стеклянное королевство и освободить всех тех фейри, что захотят к ним присоединиться. Грета понимала, что для Сионы это будет крайне болезненный и изнурительный опыт, так что она оставила решение за охотницей.