Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках
Шрифт:
– У меня сегодня тоже был длинный день. – Последние пару часов были особенно невыносимы.
– А что ты делал?
– Мы с Элиотом гуляли пешком. – Рука у нее теплая и мягкая. Она бросает взгляд на наши сплетенные пальцы, я поглаживаю ее костяшки. Дыхание Аны сбивается, она встречается со мной глазами. В них я вижу страстное желание и предвкушение… Надеюсь, она примет мое предложение.
К счастью, мы уже приехали. Выйдя из машины, я снова беру Ану за руку. Вид у нее слегка растерянный. Не может понять, где вертолет.
– Готова? –
Она кивает, и я веду ее внутрь здания, потом к лифту. Ана бросает на меня понимающий взгляд.
Вспоминает утренний поцелуй… Впрочем, я тоже.
– Тут всего три этажа, – бормочу я.
Пока мы едем, даю себе зарок как-нибудь трахнуть ее в лифте. Разумеется, если она согласится на сделку.
На крыше стоит готовый к вылету «Чарли Танго». Стефана, перегнавшего вертолет из Сиэтла, не видно. Зато в небольшом кабинете сидит Джо, владелец площадки. Он приветственно мне машет. Джо старше моего дедушки, и нет такого, чего бы он не знал о полетах, а то, чего он не знает, и знать не стоит. В Корее он управлял «сикорски», эвакуируя раненых и больных, и может порассказать таких историй, от которых волосы дыбом встают.
– Ваш полетный лист, мистер Грей. – Возраст Джо выдает лишь его скрипучий голос. – Машина проверена, сэр. Можете лететь.
– Спасибо, Джо.
Бросив взгляд на Ану, вижу, что она предвкушает полет. Я тоже. Такое со мной впервые.
– Идем. – Снова взяв ее за руку, веду Ану к «Чарли Танго». Самый безопасный вертолет в своем классе, управлять им – истинное удовольствие. Это предмет моей особой радости и гордости. Придерживаю для Аны дверцу и забираюсь следом.
– Садись и ничего не трогай, – велю я и с удивлением вижу, что она повинуется беспрекословно.
Расположившись на сиденье, она рассматривает приборную панель с трепетом и восторгом. Скрючившись позади нее, закрепляю привязные ремни, пытаясь не представлять ее обнаженной. Вожусь немного дольше, чем требуется. Вдруг это мой последний шанс находиться с нею рядом, вдыхать ее сладкий, пробуждающий воспоминания запах? Узнав о моих пристрастиях, она может в панике сбежать… С другой стороны, может и увлечься подобным образом жизни. Меня захлестывает поток безграничных возможностей, которые рисует буйное воображение. Ана пристально смотрит на меня, она так близко… Затягиваю последний ремень. Теперь она никуда не денется. По крайней мере, в течение ближайшего часа.
Подавив возбуждение, шепчу:
– Ну все, теперь ты не убежишь. – Она судорожно вздыхает. – Дыши, Анастейша, дыши, – добавляю я и глажу ее по щеке. Провожу пальцем по подбородку и быстро ее целую. – Мне нравятся ремни.
Мне хочется рассказать, что у меня есть и другие ремни, кожаные, которыми я с удовольствием связал бы ей руки и ноги и подвесил к потолку. Тем не менее я веду себя прилично, сажусь в кресло и пристегиваюсь.
– Надень наушники. – Указываю на гарнитуру, лежащую перед ней. – Проверяю работу всех систем.
Все исправно.
– Ты точно знаешь, что делаешь? – изумленно спрашивает Ана.
Говорю, что уже четыре года как я квалифицированный пилот. Она заразительно улыбается.
– Со мной ты в безопасности, – уверяю я. И добавляю: – По крайней мере, в воздухе.
Я подмигиваю ей, она сияет, и я смотрю на нее завороженно.
– Готова? – спрашиваю я, не в силах поверить, что она сидит здесь, со мной рядом.
Ана кивает.
Переговариваюсь с диспетчерской – они не спят – и увеличиваю число оборотов до двух тысяч. Получив разрешение на взлет, выполняю последние проверки. Температура масла сорок градусов Цельсия. Увеличиваю давление наддува до четырнадцати, число оборотов до двух с половиной тысяч и беру штурвал на себя. «Чарли Танго» взмывает в воздух словно изящная птица.
Земля под нами исчезает, Анастейша изумленно ахает и завороженно наблюдает за огнями Портленда внизу. Вскоре нас окутывает тьма, единственный источник света – панель управления. Лицо Аны освещается красным и зеленым, она пристально всматривается в ночь.
– Что, страшно?
Мне не страшно ничуть. Наоборот. Я твердо знаю, что здесь никто не причинит мне вреда. В темноте меня не видно, и значит, я в полной безопасности.
– Откуда ты знаешь, что мы летим правильно? – спрашивает Ана.
– Вот смотри. – Я указываю на панель. Не хочу навевать на нее скуку перечислением правил полетов по приборам, но фактически мы летим именно по приборам, расположенным перед нами: авиагоризонт, высотометр, датчик вертикальной скорости и, конечно же, навигация с использованием спутниковой системы. Рассказываю ей о том, как «Чарли Танго» оборудован для ночных полетов.
Ана глядит на меня потрясенно.
– На крыше моего дома есть вертолетная площадка. Мы летим туда. – Смотрю на панель, проверяю данные. Все как я люблю: контроль, безопасность и комфорт зависят от мастерства пилота. – Когда летишь ночью, ничего не видно. Приходится ориентироваться по приборам.
– А как долго нам лететь? – спрашивает она, чуть задыхаясь.
– Меньше часа, ветер попутный. – Я снова смотрю на нее. – Как ты себя чувствуешь, Анастейша?
– Нормально, – коротко и отрывисто отвечает она.
Нервничает? Или сожалеет о том, что полетела со мной? Эта мысль выбивает меня из колеи. На миг отвлекаюсь – надо связаться с диспетчером. Обсудив облачность, вижу вдалеке огни Сиэтла и светящий в темноте маячок.
– Смотри. – Я обращаю внимание Анастейши на яркие огни. – Это Сиэтл.
– Ты всегда так производишь впечатление на женщин? Берешь их полетать с собой на вертолете?
– Я никогда не брал с собой девушек, Анастейша. Это тоже в первый раз. А я произвел на тебя впечатление?