Греясь в лучах мёртвого Солнца
Шрифт:
В прорезях балаклавы явно читалась кислотная зависть, вскоре охранник сплюнул на пол и сам вынул папиросу, в воздухе поплыл едкий дым, к счастью почти тут же уносящийся в сторону громадных ворот ангара чтобы потом просочиться сквозь их створки и растаять в силовом поле, отделяющим царство людей от царства пустоты. Брат ехидно ухмыльнулся, но ничего не сказал.
Шаткую гармонию нарушил истошный вой сирены, в несколько раз усиливавшийся в высоких сводах просторного помещения. Люди, которые только что напоминали разномастный сброд, организованно поделились на группы и двинулись на свои позиции, видимо, предусмотренные на случай форс-мажора. Я повернул голову к бородачу:
– Нам стоит волноваться?
– Нет, не думаю. Скорее всего, залётный челнок с задания вернулся с повреждениями, сейчас местечко ему освободят.
– Интересно, скольких на этот раз потеряли, - меланхолично отозвалась "маска".
– Не каркай, - бородач раздраженно
Брат молча пожал плечами и потушил сигарету, охранник лишь недовольно крякнул и отвернулся, всматриваясь в медленно расширяющуюся полоску тьмы, рябящую сквозь бледное свечение полупрозрачных щитов. В этом он был не одинок - пока одни отгоняли "Чавики" вглубь ангара и оттаскивали громоздкие капсулы со снаряжением, внимание оставшихся без дела было приковано к стыковочному шлюзу. В отсветах ядовито-красных сполохов аварийного освещения, в ангар натужно вползал лёгкий транспорт, то и дело измученно перхая маневровыми двигателями. Пьяно виляя, он натужно гудел, изрыгая яркие струи пламени из широкого сопла на задней части корпуса, силовая установка, утопленная в массивную крышу конструкции искрила, то и дело выстреливая рваные голубоватые сполохи, которые жадно тянулись к людям, медленно подтягивающимся к кораблю. Игнорируя команды диспетчера и персонала на полосе, массивная стальная туша чуть не снесла голову инженеру, который был вынужден отшвырнуть фаеры и нырнуть в сторону. Взору толпы предстала крупная пробоина, сильно оплавленная по краям. Весь хвост машины ещё чадил, испуская тонкую, едва заметную струйку едкого дыма. Мимо нас пронеслось несколько человек с белыми повязками поверх чёрных прорезиненных штормовок, за которыми деловито семенило два дрона с нагруженными на них носилками.
– Может...
– подался я вперёд, желая хоть как-то помочь.
– Едва ли. Скорее всего, большая часть экипажа мертва - судя по манере движения, челнок на автопилоте, - придержал меня бородач, задумчиво шевеля моржовьими усами.
– Там и без тебя народу хватает, уж поверь.
– Не думаю, - снова затянулся сигаретой Пауль, привычным взглядом осматривая кусок металла с полусодранной обшивкой, кое-как держащийся в воздухе.
– При таком угле попадания снаряда чаще всего выводятся именно силовые установки и двигло, дополнительные бронелисты на десантном отделении либо просто смялись, либо лопнули и покрошили всех в фарш. Так что кидайте монетку, может, и легко отделались.
Перехватив слегка недоверчивый взгляд конвоира в маске, брат выдохнул густой сгусток дыма и, помолчав, добавил:
– Я и сам такие птички ронял. И не раз. Хочешь взять живьем хотя бы половину экипажа - бей в заднюю часть борта и надейся, что при падении размажет не всех. В других случаях почти всегда такую штуку разрывало моментально. Эти транспортники - просто летающие гробы.
Тем временем аварийная бригада, вооружившись массивными плазменными резаками, принялась вскрывать массивную десантную дверь, которую безнадежно заклинило - один из доводчиков был разворочен прямым попаданием, второй начал тянуть в другую сторону. Срезали и его, кусок металла гулко ухнул и грохнулся на пол ангара, медики рванули внутрь, сходу оттеснив бдительных охранников. К совести повстанцев сказать, попавшие в беду товарищи оказались важнее пресловутых мер безопасности. В ангаре повисла тягостная тишина, нарушаемая только приглушенными разговорами врачей и стонами раненых. Спустя какое-то время из-за груды металла вышли двое - врач и повстанец, сжимающий руку, выгнутую под неестественным углом. Сразу за ними из-за силуэта показались три охранника, оттаскивающих три изуродованных трупа подальше, оставляя широкий кровавый след на начищенном металле. У одного покойника отсутствовали обе ноги, у второго - голова. А процессия продолжалась, один за другим спасатели извлекали изувеченных бойцов, кто-то шагал своим ходом, кого-то приходилось поддерживать - нехватки волонтёров не было. Мимо нас прошли два санитара, уносящих крупного мужчину лет тридцати. Относительно молодое лицо покрыто ещё шипящей коркой, пальцы вцепились в ободок носилок, осколки бронежилета были покрыты свежей кровью...Следом за ним спешно проследовали ещё два санитара, выносящие парня, чей изломанный силуэт напоминал тряпичную куклу, с которой больше не хотели играть и бросили на пол. Из тяжело вздымающейся груди торчал осколок стали длиной сантиметров в десять. Я с ужасом наблюдал, как он загребает воздух руками, то и дело перхая кровью с характерным присвистом, невидящий взгляд выражает адскую боль и ужас. Санитары были вынуждены остановиться - парень задергался, лицо мгновенно покрылось каплями пота. Положив его на пол, они собрались было осмотреть его, когда он истошно взревел...Этот рёв я слышал ещё много раз перед сном, он забирался в самые тёмные уголки души, каждый раз напоминая, что я должен быть благодарен судьбе, что сегодня не мой черёд
Тело молча подняли и отнесли к предыдущим, которых уже накрывали чёрным брезентом. А караван калек всё шёл...повстанец без правой кисти, проходя мимо меня, вымученно улыбнулся, хотя на лбу выступила испарина, а в глазах застыл ужас:
– Новую...сделают...хех.
Не успел он сказать это, как нога его подогнулась, и только вовремя подоспевший товарищ спас его от падения. Оба поковыляли прочь.
Кавалькада сломанных кукол в умелых руках кукловода. Надломанных подлатают, обновят краску, вручат новые свистоперделки и снова отправят в бой. У менее везучих участь незавидная: ниточки распустят, а самих отправят на свалку истории. Их там уже и так навалом, хотя чулан ещё не полон и ждет новых поступлений. Зачем я здесь? Почему хочу вступить в их ряды? Всё просто - сила. Ты можешь что-то изменить. Тот эсэсовец это не такой же неудачник с киркой, как и ты, а бой насмерть - не самооборона. Ты на одной чаше весов, он на другой. Засомневайся я тогда, не опусти руку - лежал бы там сейчас на кафеле, а он бы вытирал о меня сапоги. А так...вышло, что я сильнее. Не помогли ни охранники, ни звание, ни авторитет. Сверхчеловек стал обычным куском мяса в красивой форме, а я, простая сиротская шваль, всадил нож ему в подбородок. Слепая удача, да. Но чёрт, я хочу повторить. Я могу повторить. Может, я стану очередной строчкой в сухом списке потерь, а может тем, кто будет вносить в него изменения. Немного удачи и пушка в руках, остальное приложится. Осталось привыкнуть к подобным зрелищам.
Вскоре у поврежденного челнока осталось лишь несколько санитаров, все разошлись по своим делам. Нам тоже недолго оставалось бить баклуши. Явились ещё трое. Конвоиры, не дожидаясь распоряжений, построили нас и мы двинулись в очередное путешествие по кишащими людьми отсекам. Корабль всё больше и больше напоминал город, где вроде бы все рядом и периодически натыкаются друг на друга, но упорно продолжают делать вид, что не знакомы. Даже немецкая форма проходящих не смущала. Извилистые коридоры и шлюзы сменялись просторными ангарами, череда которых в свою очередь разбавлялась жилыми отсеками, откуда иногда доносился смех и приглушенные разговоры о совершенно бытовых вещах. Корабль жил своей жизнью.
Резкая остановка, ствол лазерной винтовки в который раз упирается между лопаток. Что на этот раз? Пауля, как ни странно, ведут дальше. Ой не нравится мне всё это. Тот, будто почувствовав что-то затылком, оборачивается и обнадеживающе подмигивает, на небритом лице та же пренебрежительная улыбка.
– Не делай глупостей, - пробормотал бородатый.
– Вечером, если всё пройдет гладко, снова увидитесь.
– Допрос?
– Так точно, он самый. Нельзя полагаться только на электронику и досье, особенно в нашем деле. С тобой тут тоже хотят поговорить, кстати.
Дверь слева от меня резко сдвинулась в сторону, сильные руки втолкнули меня в почти кромешную темноту тесного кабинета.
– Стучись, если что, - ухмыльнулся бородач, прежде чем его физиономия исчезла за тёмно-серой сталью двери.
Почувствовав пристальный взгляд у себя на спине, я медленно развернулся. Из темноты, создаваемой ярким светом светильника, направленного в мою сторону, на меня уставился один-единственный глаз, чуть поблескивающий в темноте. Будто бы решив, что с меня достаточно, загадочный обитатель отвернул лампу. Тишину нарушил мелодичный, но очень тихий голос с едва уловимым русским акцентом.
– Присаживайся, в ногах правды нет.
Послышался звук удара о железо, спустя мгновение из-за массивного стола с лампой выкатился небольшой табурет на колёсиках.
– У вас неплохой немецкий, акцент почти незаметен, - заметил я, усаживаясь на слегка неудобное сиденье.
– Через меня столько людей прошло, что я уже воспринимаю это как должное. В нашей работе быстро учишься. Итак, расскажи-ка мне о себе. Кто такой, чем знаменит?
Пожалуй, меньшее, что мне сейчас нужно, так это конфликт на пустом месте. Куда проще всё рассказать. Во всех необходимых подробностях.
– Даже не знаю, с чего начать, честно говоря, - я выбрал самый очевидный путь, какой мог придти в голову.
– Альфред Лейтнер, семнадцать лет. Нежелательный элемент, шваль, как звали местные. Удостоверения личности не имею за ненадобностью, несколько раз привлекался к исправительным работам за хулиганство, воровство, порчу собственности. Сирота.
– Неплохой наборчик, а?
– голосок сделался чуть помягче, я услышал смешок.
– Значит, позаботиться о себе умеешь, я думаю. Так?
– Так точно. Не знаю, как в открытом бою, но на местности ориентируюсь и какие-никакие навыки выживания имею. На улицах иначе не выжить.