Греясь в лучах мёртвого Солнца
Шрифт:
– Дроновоз, - пояснил Пауль, перехватив мой взгляд.
– До трех дронов разведчиков или одной танкетки, плюс двенадцать рыл экипажа. Не худшее, что могло попасться. Броня, впрочем - бумага.
Безразлично зажмурившись, брат плюхнулся в одно из кресел, зафиксировав себя предохранительной рамкой.
– Советую сделать то же самое и молиться, чтобы зенитки не ожили раньше времени. Сомневаюсь, что уроды будут думать, прежде чем поджарить нас.
– Думаешь, они уже знают, что мы на базе? Электричество могло и само вырубиться же.
– Так-то оно так, конечно, но...
– сделав акцент на последнем слове, Пауль опустил
– Полёты-то в такую погоду запрещены, да и вылет не по графику. Трупы, опять же, уже могли найти. Так что сюда, скорее всего уже движется ударная группа. Хорошо бы, если бы сигнал на орбиту заглушился. Но тут где-то пятьдесят на пятьдесят.
Усевшись в кресло, я принялся ждать, молча разглядывая потемневшие пальцы. Вся ладонь была испещрена тёмными пятнышками, нездорово выделяющимися на фоне относительно загорелых пальцев. Полагаю, лицо у меня сейчас такое же, судя по зуду и лёгкой боли. Такое у меня часто бывает. И будет ещё много раз, пока однажды это с виду безобидное потемнение не сведёт меня в могилу.
От размышлений меня отвлек мощный толчок, в глазах на секунду потемнело. Тряска прекратилась так же быстро, как и началась. Неожиданно ухнул динамик над шлюзом в кабину.
– Взлетаем, приготовьтесь, если ещё не успели.
Спустя пару секунд, нас резко вдавило в сидения, корпус завибрировал. Почти моментально заболела голова, ноги налились свинцом. Так вот оно как...не успели взлететь, а мне уже хочется, чтобы мы сели.Сосредоточившись на том, чтобы не облевать брата, я принялся высчитывать секунды. Увлеченный этим воистину занимательным видом препровождения я даже не заметил, как мимо меня проплыла зажигалка, видимо, упущенная Паулем. Тут же последовал его недовольный возглас. Стряхнув с себя сонную пелену, я спешно вцепился в зажигалку и протянул её брату. Тот выглядел встревоженным: пальцы нервно отстукивали дробь по рамке сдерживания, а физиономия была мрачнее тучи.
Быстро выхватив зажигалку, Пауль нервно оглядел десантное отделение, где уже бороздило воздушное пространство всё, что было не привинчено к полу. К нашему счастью, привинчено было почти всё.
– Терпеть не могу летать, знаешь, - неожиданно мягким голосом буркнул брат, теребя полу кителя.
– Каждый раз кажется, что что-то не так.
– Ну...некомфортно, да, - разглядывая ряды кресел, бросил я чисто для поддержания диалога.
– Самое поганое то, что нас, возможно, ещё и на орбите ждёт кто-то. Там часто патрулируют. А у нас, как я вижу, оружия-то нет.
– А мне кажется, что Алексей знает, что делает. Выберемся, думаю, - больше для успокоения себя самого ответил я. Повстанцу я, конечно, всё ещё не доверял.
– Не зря же мы всё это провернули.
Повисло тягостное молчание, нарушаемое только гулом двигателей и редким попискиванием бортовой электроники. Иллюминаторов в челноке не было из-за негативного влияния на прочность конструкции, так что занять себя было решительно нечем. Приготовившись уж было снова попытаться задремать, я снова услышал Пауля.
– Не жалеешь?
Жалею о чём? О том, что родился на сраном куске камня, где только песок, рудники и толпы вооруженных мудаков, считающих, что им все обязаны? Что потерял почти всех друзей? Что воровал у таких же нищих и жрал помои? Что ты объявился только за тем, чтобы снова пустить всё под откос? Впрочем, ладно, в последнем его вины нет, сам виноват. Уж не знаю, стоило ли ввязываться в это всё. Своей безрассудностью я подвёл нас под монастырь. Впрочем, уроды получили по заслугам. Даже и не знаю, что сказать - слишком много изменилось для меня за последнее время. Чтобы утрамбовать всё это в памяти мне явно понадобится не один день. Вслух же я ответил только сухое "нет".
– Знаешь, - Пауль был сам не свой. Неужели невесомость так действует.
– Хорошо, что ты тут. Я бы один не решился...наверное. Не знаю.
– А, то есть тебе всего-то нужно было, чтобы мне захотели прострелить задницу? И тут ты такой красивый с пистолетом наперевес: "пиф-паф, мать твою! Я пришел тебя спасти!" Так?
– усмехнулся я. Обида на брата как-то сама собой сошла на нет, хотя осадочек остался.
Неуклюже пожав плечами, Пауль принялся рассматривать выкрашенный белым потолок, будто там содержались ответы на все вопросы:
– Наверное, да. Чтобы был повод оправдать свои действия. Ну серьёзно, я бы иначе не смог. А так, по сути, у меня выбора не осталось.
– Знаешь ли, дорогой братец, я бы тоже не созрел, если бы не та официантка и этот злополучный кофе, - интересно, как она там, кстати. Надеюсь, что в порядке.
– В любом случае, все великие одиссеи начинаются со случайностей.
– Мне бы твой оптимизм, - глухо отозвался Пауль, спрятав ладони в карманы.
– Нас ещё десять раз сбить могут, а ты уже себе напредставлял. Проще будь.
– Проще тебя? Нет уж, увольте.
Явно войдя в своё привычное мрачное болото, брат снова успокоился и отвернулся от меня, пренебрежительно махнув. Ну-ну, большой и независимый, обижайся сколько влезет.
Холодный женский голос сообщил, что включен модуль искусственной гравитации. И действительно, почти сразу же все летающие в воздухе коробки и пустые банки рухнули на пол. Одна прокатилась совсем рядом. Пользуясь случаем, я поддел её носком сапога и пнул. Та, жалобно звякнув, врезалась в противоположную стенку. Столкнувшись с неодобрительным взглядом брата, я отвернулся к десантной аппарели. Вскоре зашипел динамик внутренней связи. Шрам медленно, но верно, отвоёвывал у системы защиты систему за системой.
– Можете отстегнуться и походить, если хотите. Сделать вам это в любом случае придется, мне бы пригодилась помощь.
Не дожидаясь брата, я нащупал у кресла рукоять управления и с силой потянул на себя. Створки беззвучно разошлись и спрятались за спинкой сиденья, позволив мне свободно передвигаться. Встав, я пару раз развел руки, сведя лопатки. Ух, хорошо-то как. Направившись к шлюзу, ведущему в кабину, я заметил, что тряска почти прекратилась. Покинули стратосферу?
Оказавшись внутри, я застыл в изумлении: в огромном смотровом стекле виделись мириады огней, холодным светом мерцающих в кромешной тьме. Бескрайнее иссиня-чёрное полотно с небольшими проколами бледного свечения выглядело...пугающе. Своей неизведанностью, масштабами, пустотой. Словно спящий зверь, оно замерло до поры, чтобы потом погрузить мир во тьму одним росчерком громадной лапы... Никакого моря красок или разнообразных форм, как любил представлять Коля. Просто бездушный вакуум, одним своим видом поедающий тебя изнутри. Потаённый страх, закрадывающийся в подкорку сознания и медленно высасывающий рассудок. Может, даже хорошо, что Николай его не увидел. Он был бы разочарован. Космос был мёртв.